Крепость
Шрифт:
Ферма, белые здания с черными фахверками. Открытые выгоны на пастбищах: тяжелые балки, многослойные соломенные крыши. Рядом с проезжей частью стоят дома из красного кирпича, как в Мекленбурге. На выезде расстрелянный в пух и прах угловой дом.
ГАВР
В Гавре хочу сразу попасть в порт. В качестве провожатого беру с собой солдата-зенитчика. Однако и с провожатым мы основательно плутаем по разрушенным улицам. Нигде ни одного человека и не у кого спросить дорогу. Солдат, извиняясь, объясняет, что почти все улицы разрушены, а по новым обходным
Повсюду разбомбленные здания. Зияющие бреши в жалких фасадах. Их огораживают временные заборы. На заборах предупреждающие таблички: «Неразорвавшаяся бомба».
Среди развалин, словно затерянный реликт давно прошедших времен стоит Hotel de Ville, здание XVI века.
Стреляют зенитки. Ну и ну! В небе, к счастью, обнаруживаю лишь одинокий вражеский самолет-разведчик. Все выглядит так, словно зенитки серыми облачками шрапнели стараются несколько разнообразить общий вид.
Попадаем в район современных зданий: притязательные административные здания трансокеанских служб стоят рядом с новыми зданиями складов на сером бетоне пирса. Башня с часами круто вздыбилась, словно перенесенная из какого-то итальянского города.
Видны также плавающие развалины: баржи из железобетона. Там, где в них попали бомбы, из разломов торчат ржавые прутья. Непостижимо, как эти гиганты держатся на воде. Вот из воды торчит только нос затопленной баржи. Различаю ее название: La Saint Vierge. Даже святое имя не защитило от попадания.
Гавр и без бомбовых ударов был довольно некрасивым городом. Здесь отсутствует живописность южных городов-портов. Все выглядит рассудительно, деловито. А то, что могло бы выглядеть романтично, при ближайшем рассмотрении выглядит довольно жалко: рахитичные дети, играющие в черной вонючей грязи, имеют ужасно тонкие ручонки и слабенькие ножки, и поглядывают на меня большими печальными глазами. Попадающиеся на встречу мне женщины сплошь старухи. Они торчат равнодушными грязными тенями в проемах дверей.
Выходим на свободную от развалин площадь. Взрывы раскрыли убогую внутренность жалких квартир. Выгоревший универмаг своим черным фасадом образует кулису, скрывающую черное запустение внутренних помещений. Витрины без стекол. Дверей нет.
«N’oubliez pas l’Oran!» – написано белым на каких-то руинах. Почему я не должен забыть Оран?
Проезжающие мимо на велосипедах полицейские орут что-то тупо стоящим людям, очищающим площадь от обломков. Те тут же оживают и в следующий миг исчезают из вида. Полицейские показывают жестами, что нам следует тоже уйти. Это длится до тех пор, пока я не осознаю, что сейчас здесь повезут неразорвавшуюся бомбу. О Господи! Из-за этого столько нервов?
В следующий миг появляется медленно едущий автомобиль – грузовик с открытыми бортами. Бомба лежит на двух деревянных чурках. Чушка весом килограмм в пятьсот!
Теперь мы уже не можем придерживаться выбранного маршрута, т.к. из-за гор щебня и мусора должны сворачивать то налево, то направо. Наконец выходим к какому-то пирсу, но вновь перед нами лишь мертвый бассейн порта, Отравленный переливающимися радужными масляными пятнами.
Этот порт, подсказывает мне моя карта, являет собой довольно сложный лабиринт. Он состоит их множества разделенных дамбами искусственных бассейнов, вдоль которых лежат параллельные улицы, соединяющиеся
Оставляю машину и дальше двигаюсь пешком. Но вскоре вынужден остановиться: мост, по которому я думал перейти, разводится в этот миг четырьмя мужчинами, крутящими огромные рукоятки. Надо ждать какое-то время. Словно прилежный студент наблюдаю их тяжелую работу.
Направляюсь к торчащим над крышами зданий мачтам, надеясь наконец-то увидеть открытое море. Но, добравшись до места, обнаруживаю вновь лишь мертвый безжизненный бассейн, в котором полно нечистот и мусора – и более всего разных бутылок. Мачты принадлежат двум позабытым и почти полностью затонувшим парусникам. Сгорая от нетерпения, буквально бегу по дороге. Она вся изрыта воронками от бомб. Несколько одетых в лохмотья детей клянчат у меня еду.
– O; est donc la mer? – обращаюсь к какому-то старику. Тот удивленно смотрит на меня. Затем показывает руками налево, направо, Вперед и назад – оно везде!
Наконец, на западе вижу темно-серый мол, а над ним шириной в большой палец грязная серо-зеленая полоса становится шире и шире и вот превращается в пустынную неподвижную поверхность: то, что я искал – море.
Вода грязного светло-серого цвета, а, мол – темная полоса на фоне хмурого неба. Натыкаюсь на заграждения из колючей проволоки. Часовые у прохода в заграждении стоят неподвижно, как неживые. Галька шумно перекатывается под легкими ритмичными ударами волн.
Все как всегда: издали море выглядит неживым – словно заснувшее под тяжестью времени, однако у берега вода лениво шевелит всплесками волн: здесь не только видишь, как оно мерно дышит, но и отчетливо слышишь его дыхание.
У проволочной изгороди кайма из выброшенных волнами на берег водорослей и множества маленьких ракушек: отрыжка Атлантики.
На берегу лежит разбитый баркас. В левом борту зияет огромная дыра. Остается лишь гадать, что могло бы оставить такую дыру: похоже на ручную гранату.
Вдруг, как сумасшедшая залаяла зенитка. Снова самолет-разведчик. Он, кажется, весь окутан серыми облачками взрывов. Прижимаюсь к стене ангара, т.к. не хочу получить осколками снарядов по голове.
Пора присоединиться к своему сообществу. Военные корреспонденты разместились на какой-то вилле в Сен-Адрес. В этом местечке проживали новые богачи Великой Нации. По дороге туда на меня произвели неприятное впечатление фигуры французов, стоящих неподвижно лицом к морю. Воздушный налет? Прошу водителя остановиться и спрашиваю ближайшего ко мне француза, что это значит.
– Voila – les bateaux! – отвечает тот и бросает жест на запад.
И тут я тоже вижу несколько серо-голубых силуэтов перед расплывчатой береговой линией двигающихся один за другим. Целая армада! Английский флот. И вдруг меж нескольких кораблей возникают водяные столбы, высоко взметнувшиеся в небо. Из одного корабля поднимается черный чадящий дым. С левой стороны на корабли наплывает стена тумана.
– Вот панорама морского сражения! – бросаю водителю.
– Да… Такое не придумаешь! – отвечает тот.