Крепостная маркиза
Шрифт:
Потерял ли кто тряпку, завел ли кто любовника,
Муж, по мнению жены, слишком долго живущий,
Докучливая мать, ревнивая жена -
Все они бегут к гадалке,
Чтобы сказать, чего им угодно.
— То есть вы хотите сказать…
— Что старуха Лависс приторговывала еще кое-чем, о чем предпочитают не слишком рассказывать
— Кажется, я что-то об этом читала, — наморщила лоб Соня. — Отравители были казнены, и я думала, что по их стопам больше не решатся пойти.
— Увы, — усмехнулся лейтенант, — закону никогда не удавалось очистить житейское поле от сорняков порока с помощью топора…
«Как, однако, он красиво изъясняется, — меланхолически подумала Соня, — а я всегда считала, что служители закона лишь ревностные исполнители каждой его буквы и прекрасное им неведомо».
А Блесси между тем продолжал рассказывать:
— Хотя полиция и шла по ее следам, но старая проныра вовремя успела отойти от дел. Или просто сделала вид, что взялась за ум. В деревне она слывет безобидной чудачкой, и если у женщины заводится лишний су, она может отнести его Лависс, и та погадает ей на старых картах или на костях… Не верю я в раскаяние таких закоренелых грешниц. А теперь еще и Марсель подросла. Уж бабушка своим фокусам ее обучила… Это же надо такое придумать: Марсель — внучка маркиза де Барраса! Насколько я знал мосье Антуана, с такой, как Режин…
— Режин? — переспросила Соня.
— Это имя старой Лависс, хотя так ее давно никто не зовет. Так вот, старый маркиз не стал бы с нею даже разговаривать… С чего вдруг старой ведьме понадобилось рассказывать внучке такие сказки? Может, пропавший куда-то Флоримон де Баррас что-нибудь ей пообещал? Нет, определенно, тут дело нечистое. Есть в этом деле какая-то тайна, которая не дает мне покоя… И сдается мне, вы кое-что знаете, а?
— Я? — вполне естественно удивилась Соня, но в душе ее звякнул тревожный колокольчик. — Что я могу знать о делах тех дней, когда меня и на свете не было? Да я и во Францию приехала впервые всего полгода назад…
— И сразу окунулись в приключения, не так ли?
Фредерик вроде шутил, а сам пристально вглядывался в ее лицо — как княжна на его слова откликнется?
Ну, положим, полгода назад Блесси мог бы прочесть на нем многое. Прежде, но не теперь, когда Софья все больше училась управлять своими чувствами.
— Скажите, лейтенант, а матери у Вивиан… то есть Марсель, нет? — спросила Соня.
— Мать этой испорченной девчонки была в Марселе портовой шлюхой, потому и дочь назвала в честь любимого города. Ее в припадке ревности зарезал пьяный матрос. Больше у вас вопросов нет?
— Есть, — медленно проговорила Соня и вдруг выпалила:
— Помогите мне! Я в Дежансоне никого не знаю, не представляю даже, с чего начинать… Даже, например, что надо делать, чтобы похоронить Патрика… Моего дворецкого. Обычно всеми хозяйственными вопросами занимался он.
— Этот Патрик — он тоже иностранец?
— Кажется, выходец из Шотландии.
— Кажется? Что же вы взяли на работу дворецким человека, ничего о нем не зная?
— Мы познакомились с мосье Йорком в Версале.
Патрик был доверенным лицом герцогини де Полиньяк. Разве не было это достаточной рекомендацией?
Блесси присвистнул:
— Слуга самой герцогини! Ох, как бы не было у нас неприятностей. Когда умирают такие персоны, из дворца могут или прислать кого-нибудь с проверкой, или потребовать голову виновника. Понятное дело, мы и так будем его искать, но аристократы обычно люди нетерпеливые…
— Думаю, из дворца ничего не потребуют, — сказала Соня. — Патрик числится у герцогини пропавшим без вести.
— Вот даже как… — пробормотал лейтенант. — Ане позволите ли вы осмотреть его вещи? Мало ли…
— Смотрите, — безразлично разрешила она.
Блесси ушел и отсутствовал довольно долго, и все это время Соня просидела рядом с телом Патрика, с тоской отмечая, как не похоже это неподвижное тело на мужчину, который с нею в постели был так нежен и горяч. При одном воспоминании об этом слезы брызнули у Сони из глаз.
Тем временем вернулся лейтенант и с интересом взглянул на молчаливо горюющую Соню, постоял возле нее, а потом негромко кашлянул. Княжна взглянула на него.
— Как, говорите, звали вашего дворецкого? — спросил Блесси.
— Патрик Йорк.
— Это он сам вам сказал?
— Сам. И под таким именем его знали во дворце.
— А на самом деле вашего Патрика зовут вовсе не Патрик, а Георг, и он является не кем иным, как внучатым племянником одного из последних Стюартов.
— Какое это теперь имеет значение?
— Для вас — никакого, а вот мне, боюсь, придется попотеть, отвечая на запросы… если его начнут искать… Впрочем, вам сейчас не до того, понимаю, но с похоронами я и в самом деле могу вам помочь. Кстати, и доктор Поклен со своей стороны сделает все, что сможет… Деньги на похороны у вас есть? А то можно обратиться к герцогине де Полиньяк, если, вы говорите, она его знала.
— Знала, но, думаю, ни к кому обращаться не стоит. Денег на похороны у меня хватит.
— И какое имя напишем на могиле?
Он выжидательно посмотрел на нее своими синими глазами — казалось, в них плещется безмятежность, но Соня чувствовала, что глубоко внутри, за внешней мирной синью, таится ледяной блеск. И ответ, которого он ждет от нее, вовсе не безразличен Фредерику Блиссе.
Что ж, она не могла его осуждать. Кто для него Патрик? Очередной иностранец, пусть и королевских кровей, от насильственной смерти которого он может ждать только неприятностей. Одно дело — просто разыскивать Вивиан, то есть Марсель Лависс, в связи с подозрительной смертью простого человека, и совсем другое, когда у него на руках оказывается неожиданно труп человека, проживавшего во Франции, по сути дела, инкогнито. И если все обойдется…