Крепостной ансамбль Мангупа
Шрифт:
Находки камней с метками, связанными с оборонительным звеном А.XIV, распределяются следующим образом: в кладке лицевого панциря — 5 (3 — в куртине А и 2 — в куртине Б), в каменном завале перед фасом укрепления — 9 (возле куртины А — 6, Б — 3). Два квадра с метками обнаружены ниже по склону Гамам-дере в отдалении до 100 м от линии обороны, поэтому установить их связь с той или иной куртиной нельзя.
При рассмотрении знаки можно разделить на две группы: 1-я — знаки упрощенных линейных начертаний и 2-я — знаки линейно-круговых начертаний.
1-я группа. Наиболее простые знаки — в виде косого и прямого креста. Все они связаны с куртиной Б. Один находится на фальцованном квадре в кладке лицевого панциря (рис. 15, 1), две другие метки найдены в завале, причем на обоих камнях знаки поставлены у края зеркала (рис. 15, 2, 3). Аналоги чрезвычайно многочисленны, не имеет смысла приводить их, но нужно отметить, что с христианской символикой эти знаки вряд ли связаны.
Рис. 15. Укрепление А. XIV. Знаки на камнях оборонительных стен.
Рис. 16. Укрепление А. XIV. Знаки на камнях оборонительных стен. Примечание: знак № 18 был обнаружен при раскопках базилики
Знаки более сложных начертаний, кроме одного (рис. 15, 8 куртина Б), найдены в развале стены (рис. 15, 4, 7) возле куртины Б, (рис. 15, 5, 6) возле куртины А. Для знака № 4 наиболее близкие аналогии [27] известны на кирпичах в Саркеле (99, табл. XXXVIII, 252, 276), и в Плиске (284, табл. I, 57).
27
Для удобства ссылки на аналогии делаются в основном на монографию В. С. Драчука (99), где есть сводные таблицы, содержащие необходимые сведения о происхождении знаков.
Знак № 5 имеет аналогии, правда, не бесспорные, в изображениях на известняковой плите из Пантикапея, так называемой «энциклопедии» сарматских знаков (99, табл. II, 12; IV, 228, 292). Знак № 6 имеет много аналогий среди сарматских знаков (99, табл. IX., 705; III, 125; XXXVIII, 258), знаков-марок Западной Европы (99, табл. XX, 23, 26) и знаков Маяцкого городища (99, табл. XXIX, 62). Можно также указать на сходные изображения из Плиски (284, табл. XIX, 465, 57–59), а также Силистренского городища, где они сделаны на калиптерах VI–X вв. (16, с. 20, табл. IV). Знак № 7 имеет аналогии на Маяцком городище (99, табл. XXIX, 60). Для № 8-го больше всего аналогий встречается в памятниках сарматского круга (99, табл. IX, 709; X, 718; XXXIX, 367), однако наиболее близкие дают Плиска (284, XIX, 80–81), Маяцкое городище (161, с. 32, рис. 37, 6), раннесредневековая керамика Урцекского городища (165, с. 90) и, наконец, римско-византийская колонна с метками [115] второй половины IX — начала X в. (128, с. 261, рис. 5, 23). Блок с рассмотренным знаком находится по соседству с блоком со знаком № 1. Оба этих знака можно считать наружными, вырезанными на поверхности камней, уже находившихся в кладке. Что касается других приведенных знаков, то они расположены на широких гранях (зеркалах) штучных камней и, скорее всего, наружу не выходили. Следует добавить, что эти метки поставлены на камнях или грубо обработанных, по сравнению с находящимися в нижних рядах, или же разрезанных для подгонки в ряды кладки, не дошедшие до нашего времени, составлявшие верхнюю часть стены. Только два квадра, найденные на склоне далеко от стены, имеют хорошо обработанную поверхность и линейные знаки на зеркалах, т. е. внутренние по своему положению в кладке. Такое расположение знаков, как будет далее показано, характерно для вторичной кладки панциря куртины А, вероятно и эти блоки принадлежали ей. Знак № 9 (рис. 15) универсален как для позднеантичной (99, табл. II, 85, 87, 88, 90, 91, 93, 94; III, 60, 88), так и для всей средневековой эпохи (99, табл. XXV, 19; XVIII, 25); из датированных аналогий можно указать знаки на керамиде из Малого дворца Плиски (IX–X вв.) (16, с. 13, табл. III) и калиптере из Преслава (16, с. 11, табл. III). Широк хронологический диапазон знака № 10 (рис. 15). Наиболее сходен с ним знак на известняковой плите из Пантикапея, хотя у него более длинный средний элемент (99, табл. IV, 216), некоторое сходство отмечается с изображениями на кирпичах из Саркела (99, табл. XXVIII, 17, 62, 275).
2-я группа. Все эти знаки найдены на блоках куртины А. Простейший вариант — это два круга, соединенные линией. Таковы знаки № 11–12 (рис. 16). Первый вырезан на грани блока лицевого панциря, обращенной к забутовке (рис. 16, 11), второй — на квадре в каменном завале перед стеной; им аналогичны тамги крымскотатарские и западнокавказских горцев (99, табл. XXII, 93, 94; XXV, 172). Пять знаков представляют сочетание круга и соединенных линейных элементов. В их расположении отмечается определенная закономерность. Наиболее простые высечены на широких гранях хорошо отесанных квадров, относящихся к первому строительному периоду (рис. 16, 13–15). Знак № 13, самый незатейливый, состоит из трех элементов, он находится на сколотой поверхности квадра, обнаруженного в завале. Два же других — в кладке лицевого панциря, оба — на гранях, обращенных в кладку. Знаки № 16 и 17 выбиты на гранях блоков, которые изготавливались при реконструкции куртины А. Особенно грубо обработан блок со знаком № 16. Знак № 17 находится на лицевой стороне большого блока в лицевом панцире на юго-восточном фланге куртины А, как уже отмечалось, отличающемся по характеру кладки и использованию строительных материалов от северо-западного фланга. Композиционно это наиболее сложный знак из рассматриваемом серии. Поиск аналогий для знаков № 13–17 уводит в круг (99, табл. XI, 817; XXIV, 804) сарматских и сасанидских памятников (99, табл. XXIV, 7, 8). Очень редки подобные изображения на салтово-маяцких городищах, только Плиска дает нечто подобное (284, табл. L 56–58). Близкий по характеру знак был обнаружен в 1938 г. при раскопках безынвентарной гробницы VII у западной стены большой мангупской базилики (рис. 16, 18), он находился на одной из плит южной стенки; плита, скорее всего, вторично употреблена. М. А. Тиханова видела в этом знаке монограмму, подразумевая, видимо, грекоязычную аббревиатуру (261, с. 360). Однако эпиграфические материалы из раскопок оборонительных сооружений позволяют включить его в число знаков, выделенных нами во вторую группу Все аналогии этого изображения датируются первыми веками н. э. (99, табл. XI, 820, 826, 827; XIII, 49, 51; XIV, 3, 11; XI, 463; XVI, 150). Более отдаленное сходство с этим мангупским знаком имеет знак № 57 в башне Плиски (284, табл. L, 57), а также знак на керамиде X в. из объекта 31 (Плиска), но в отличие от нашего 18-го, в нем круг сочетается не с Т-образным элементом, а с М-образным (16, с. 11, табл. III).
Укрепленная линия А.VIII перекрывает обширный участок пологого склона на восточном краю Чамну-буруна. Сохранившиеся в неперестроенном виде участки кладки позволяют установить конструктивное ее сходство с куртиной Б укрепления А.XIV. Только в лицевом панцире здесь использованы блоки еще большего размера (1,1 х 0,7 х 0,4 м). Раскопки здесь затронули небольшой участок кладки, поэтому достаточно полная картина развития этого звена обороны пока еще не воссоздана; данный памятник приводится только как иллюстрация к вопросу о строительных метках, которых здесь было найдено 29. Из этого количества только две находятся на камнях, [116] стоящих in situ, причем на сторонах, утопленных в кладку (рис. 17, 24; 18, 39). Обнаружены они были при зачистке участка в средней части укрепленной линии. Было установлено, что стена здесь перекладывалась по крайней мере дважды. В то же время, несмотря на значительную протяженность сохранившейся в неперестроенном состоянии кладки (около 100 м при высоте 2 м), нигде больше знаков не обнаружено. Все остальные их находки сделаны в россыпи строительного камня на нижележащем склоне. Вероятно, это, как и в куртине Б укрепления А.XIV,
Рис. 17. Укрепление А.VIII. Знаки на камнях оборонительных стен.
Рис. 18. Знаки на камнях оборонительных стен. № 36–40 — укрепление А.VIII; № 41–42 — укрепление А. V.; № 43–44 — укрепление А.I. и А.II.; № 45–47 — укрепление А.XVI; № 48 — цитадель. Примечание: блок со знаком № 45 показан в масштабе № 1:20. [253]
1-я группа знаков представлена на укреплении А.VIII 24-мя экземплярами. Самый простой из них (рис. 17, 19) имеет себе подобный только в Плиске (182, с. 80, обр. 146, 13; 284, табл. XLIX). Т-образный и близкий к нему У-образный знаки (рис. 17, 20, 21) могут рассматриваться как разновидности одного типа, распространенного так же широко, как крестообразные знаки; последние на данном участке представлены тремя экземплярами, из которых № 24 находится на перестроенном участке стены на обращенной в кладку стороне грубо отесанного блока. Знак № 25 выбит на широкой грани хорошо отесанного, но оббитого с одной стороны квадра. Он также представляет вариацию Н-образного знака, известного, например, как знак Рескупорида III (рис. 17, 25) (99, табл. XIV, 6), близка к нему метка на кирпичах из Саркела (99, табл. XXVIII, 50). Знак № 26 высечен на зеркале блока, № 27 — аналогичный ему — на обломанном с одной стороны камне в завале стены (рис. 17). Диапазон аналогий соответствует предыдущему типу: это и знак на известняковой плите из Горгиппии, и метки на кирпичах из Саркела (99, табл. V, 342; XXVIII, 36), близкие по форме изображения дает Хумарийское городище (141, с. 302), где они датируются X–XI вв. Похожие знаки есть на днищах горшков, найденных А. Л. Якобсоном на Кыз-кермене, дата их — VIII–IX вв. (298, с. 110), а также на черепицах из Баклы (IX–X вв.) (302, с. 98). В двух экземплярах обнаружены «двузубцы» (рис. 17, 28, 29). Аналогичен знак на красноглиняной амфоре из деревни Семеновки Крымской области и татарская позднесредневековая тамга (99, табл. IV, 207; XXV, 39). «Триденсы», представленные в четырех разновидностях (рис. 17, 30–33), находят аналогии в татарских тамгах (99, табл. XXV, 56) и знаках на черепицах из Эски-кермена и других городищ Юго-Западного Крыма (302, с. 100, рис. 62, 70–72), № 32 походит на изображение «триденсов» на монетах боспорских царей римского времени (от Рескупорида II до Савромата IV) (99, табл. XIII, 2,3, 5, 11, 12, 14,) и на «знаки Рюриковичей» (99, табл. XXI, 52). Близок к нему и знак № 33, хотя прямых аналогий ему нет. Знак № 34, типа «голгофы», известен на мраморном льве из Ольвии (99, табл. IV, 247; XLVI, 79) и в Плиске (284, табл. L 43). Чрезвычайно широк круг аналогий для знака № 34: от сарматских (99, табл. V, 335; 165, с. 90, рис. 2, 52) до салтово-маяцких (99, табл. XXVIII, 64) и западнокавказских (99, табл. XXIII, 2) знаков.
2-я группа линейно-круговых знаков на том же участке А.VIII представлена пятью экземплярами. Два из них (рис. 8, 36–37) близки к рассмотренным № 13 и № 18, № 38, 39, 40 (рис. 18) — наиболее сложные по начертанию знаки на всех выявленных на Мангупе. Следует вообще отметить широкую вариабельность подобных типов символов и распространенность их от позднеантичного до раннесредневекового времени (99, с. 93).
Кроме рассмотренного участка обороны, на мысе Чамну-бурун, на его западном склоне, найдены три камня со знаками. Близ оконечности мыса, где узкую и крутую расселину перекрывала очень плохо сохранившаяся стена (A.V), у подножия обрыва найден квадр с двумя знаками № 41, 42 (рис. 18). Первый знак имеет аналогии среди меток на керамидах из Плиски (16, с. 16, табл. IV; 284, табл. L, 35–37), второй известен там же, но на камне (284, табл. XLIX, 21). Наконец, в кладке стен A.II и А.I обнаружены одинаковые по начертанию знаки № 43 и 44 (рис. 18), идентичные № 26 и 27. Первый находится на лицевой стороне камня, второй, как отмечалось, на обращенной в кладку (рис. 18, 44). Его появление может быть датировано IX в. Аналогичны по [117] форме и времени знаки из Урцекского городища (141, с. 302).
Наконец, нужно упомянуть находки из Капу-дере, где при исследовании остатков главных городских ворот были найдены три знака, № 45–47, и один, № 48, при раскопках у фаса северо-западной куртины (над Капу-дере) на сколотой лицевой части квадра (рис. 18).
Знак № 45 высечен в центре зеркала большого квадрата из завала пилона ворот (его размеры 0,9 х 0,46 х 0,45 м). Символ этот встречается весьма часто. Как и № 48, он известен в качестве меток на кирпичах и тамг средневекового Крыма (99, табл. XXIV, 5), но появляется он еще в позднеантичное время (99, табл. IV, 193; XXXVIII, 239); за пределами Крыма такие изображения дает Плиска (284, табл. X, 1, 6). В том же завале найден знак № 46, близкий к № 35, но крупнее по размерам. Знак № 47 оказался на камне в россыпи в средней части склона Капу-дере. Аналогичны ему метки на кирпичах из Плиски (284, табл. 1, 17). Знак № 48 может рассматриваться как аналогичный № 42 (рис. 18). Можно добавить, что он весьма близок к знакам на гончарных горшках VIII–IX вв. из Кыз-кермена (298, с. 110) и херсонских черепицах IX–XIII вв. (302, с. 96, рис. 59, 72, 83–89; 150, рис. 97, 62–65).
Из рассмотренных данных можно сделать следующие выводы. Известные к настоящему времени мангупские знаки ставились не только на камнях, добытых в каменоломнях, но и взятых из других, более ранних построек. Нельзя выявить какой-либо связи с размерами и пропорциями камней. Чаще изображения выбивались на широких гранях, на которые обычно ставились в кладке блоки. Таким образом, большинство знаков можно считать, по терминологии К. Шкорпила, «внутренними» (284, с. 250). Можно согласиться с мнением, высказанным Н. Е. Макаренко на основании изучения материалов Маяцкого городища о том, что невозможно разделить знаки на группы по назначению, например, для постановки, отметки каменотесов и др. (161, с. 33–34). Трудность при выявлении подобных закономерностей объясняется большим разнообразием их форм и очень редкой повторяемостью однотипных изображений, что отмечается и на других городищах (284, с. 252). Устойчивые формы, многократно повторяющиеся, известны только на кирпичах, выходивших из определенного числа матриц, как, например, в Саркеле (22, с. 94). Однако такое разнообразие вполне объяснимо, если видеть в знаках семейно-родовые символы, имевшие юридическое значение. Возможно, отметки на камнях делались во время строительно-ремонтных работ, которые приобрели в масштабах Мангупа значительный размах. В них принимало участие большое число людей, представляющих различные семьи, но не потерявших еще связь между собой в рамках патронимии (134). Сходные объяснения аналогичных знаковых систем, но без указания на патронимии, давались и ранее, например П. С. Ефименко (102, с. 69), Н. Е. Макаренко (161, с. 54), М. И. Артамоновым (22, с. 54), Ст. Михайловым (180, с. 156), Э. И. Соломоник (246, с. 16), В. С. Драчуком (99, с. 54). Еще в 60-х гг. XIX в. попытку сопоставить знаки, обнаруженные в искусственных пещерных сооружениях средневекового Крыма с тамгами кабардинских землевладельцев, сделал художник Струков (6, с. 1).