Крепостной ансамбль Мангупа
Шрифт:
Таким образом, для обеспечения надежной обороны крепости необходимо было привлечение около 2000 человек. Это, естественно, теоретически необходимая численность. Реальная же цифра была, вероятно, меньше в 1,5–2 раза. Отсутствие требуемого количества защитников могла компенсировать мобильность контингента.
Все изложенное подтверждает мысль о возможности активного участия в оборонительных мероприятиях как мирного населения Мангупа, так и окрестных жителей, искавших защиты за его стенами. Такое положение вещей не было редкостью в средневековье. Например, охрану стены, запиравшей Фермопильский проход, полностью несли земледельцы, затем их сменил с ведома Юстиниана I отряд воинов в 2000 человек (217, с. 345). Димы Константинополя по приказанию Маврикия в 583/84 гг. во время нападения славян выступили на охрану Длинных стен (279, с. 54). Мирное население
О емкости Мангупской крепости в экстремальных условиях свидетельствует современник осады 1475 г. пушечный мастер Георг Нюрнбергский, сообщавший, что в осажденном городе находилось 15 тыс. человек (331, с. 259). Эта цифра, хотя, вероятно, и преувеличенная, подчеркивает представление современников о многолюдности населения крепости, в течение полугода отражавшей натиск отлично вооруженного и организованного османского войска.
Отметим также, что, по расчетам Е. В. Веймарна, на площади около 10 га эски-керменского городища в XIV в. проживало около 3 тыс. человек. Мангуп же несомненно был более значительным поселением с огромным резервом территории, так что с учетом сбежавшегося под защиту его стен жителей приведенная цифра (15 тыс.) не покажется слишком завышенной (68, с. 85).
Таким образом, можно констатировать, что на Мангупском плато в эпоху раннего средневековья была создана крепость, конфигурация укрепленных линий которой оптимально соответствовала природной неприступности местности. О масштабах строительных работ можно судить по тому, что по приблизительным оценкам в оборонительные стены ГЛО было уложено около 15 тыс. м3 камня; по крайней мере четвертая часть этого количества была обработана в виде квадров. Строительные приемы и техника обработки камня соответствовали римско-византийским традициям. Инженерные решения, примененные в ГЛО, свидетельствуют о высоком уровне мастерства ее создателей и об учете ими основных положений полиоркетики.
Перейдем к вопросу о времени основания крепости на Мангупском плато. Проблема даты сооружения ансамбля ГЛО тесно связана с проблемой первоначальной ее структуры и дальнейшего формирования оборонительной системы в целом. В историографии Мангупа, как отмечалось, сложилось две точки зрения на этот счет. Согласно мнению А. Л. Якобсона и Д. Л. Талиса, она создавалась с охватом значительной части плато, прикрывая наиболее застроенную его территорию, то есть это та линия, которая определяется нами как ВЛО (линия В). По мнению же Е. В. Веймарна, крепостным сооружениям «большого кольца» (66, с. 125) предшествует укрепление на мысе Тешкли-бурун, возникшее в V–VI вв. и к IX в. превратившееся в цитадель города (66, с. 125, 139).
Эта весьма плодотворная для дальнейшего изучения генезиса города гипотеза имеет, однако, ряд слабых мест. Так, при исследовании базилики и дворца были обнаружены позднеантичные и раннесредневековые материалы (261, с. 302, 364, 370, 373). Они, согласно новейшим данным, в изобилии представлены в других местах плато, в частности, в Лагерной балке (80, с. 262) и в верховьях Гамам-дере. [33] Здесь были выявлены остатки раннесредневековых усадеб. В группе ранних находок есть и выразительные эпиграфические материалы, обнаруженные в базилике: упомянутая [132] выше надпись с именем императора Юстиниана и, к сожалению, утраченный еще в период раскопок 1938 г. обломок известняковой архитектурной детали с греческой надписью, полеографически датировавшийся, по свидетельству М. А. Тихановой, VI в. (261, с. 386).
33
Раскопки остатков усадьбы проводились в 1974–1979 гг. Ю. С. Ворониным (инспекция по охране памятников архитектуры Крымоблисполкома).
Особо следует отметить, что в центральном районе плато крайне редки находки IX–X вв., что не соответствует представлениям о расцвете городской жизни в это время. Затрудняет положение и отсутствие следов ранней оборонительной стены мысового укрепления, хотя в 1981 г. был заложен специальный разведочный раскоп с целью их поиска, открывший поверхность скалы от ворот цитадели до остатков октогонального храма. Сохранившиеся куртины цитадели датируются
Проблема датирования сооружений ГЛО сводится в основном к вопросу о времени их основания, имеющему принципиальное значение для дальнейшего изучения раннесредневековой истории Таврики. Археологические материалы, полученные при раскопках оборонительных сооружений, далеко не всегда могут дать окончательный ответ в пользу той или иной из предполагаемых дат. Такая ситуация не раз отмечалась исследователями военного зодчества (91). Необходимо привлечение совокупности всех данных по истории крепости, как археологических, так и письменных (207, с. 51). При общем остром недостатке последних для средневековой Юго-Западной Таврики все же можно считать Мангуп, после Херсона, в наиболее выигрышном положении. Крепость неоднократно упоминается в раннесредневековых источниках, и, хотя достоверность этих свидетельств нуждается в тщательной проверке, все же они являются важным подспорьем к данным археологии.
Обширная территория внутри крепостных стен Мангупа изучена пока еще мало, и лишь в последние годы стал поступать массовый материал, относящийся к раннесредневековому периоду; до начала 70-х гг. он был известен в относительно небольшом количестве. Как отмечалось выше, большое значение для понимания раннесредневекового этапа жизни Мангупа имеют археологические материалы Лагерной балки, дающей каскад культурных напластований, сформировавшихся в результате возведения оборонительных линий Северного фронта. Общим для всей территории балки является нижний слой с находками от первых веков н. э. до VIII в. Особенно он велик в верховьях балки, где достигает мощности 3 м. Здесь выявлены остатки усадеб VI–VIII вв., исследование которых только началось. Массовый археологический материал представлен в основном здесь амфорами, типы которых хорошо известны по раскопкам Херсона и ряда других причерноморских центров (Истрия), датирующихся VI–VII вв. Кроме тарной керамики найдены фрагменты краснолаковой и стеклянной посуды. Местные керамические формы — лепные миски и горшки с подлощенной поверхностью составляют 5 % от всего керамического комплекса того времени. В слое были найдены бронзовые монеты Феодосия I, Льва I, Анастасия, Юстина I, Юстиниана I. Даже на слабозаселенном Чамну-буруне при исследованиях оборонительных сооружений найдены керамика и стекло позднеантичного и раннесредневекового времени.
Исключительную важность для понимания раннесредневековой истории Мангупа имеет археологическое изучение катакомбного могильника в устье Алмалык-дере, открытого в конце 40-х гг. Е. В. Веймарном. Раскопки его с 1982 г. ведутся Отделом археологии Крыма под руководством В. А. Сидоренко. Могильник, связанный с главной колесной дорогой, располагался на территории не менее 6 га. Несмотря на ограбленность многих склепов, удалось выявить ряд погребальных комплексов второй половины VII в. В совокупности с данными, полученными при исследованиях на плато, эти материалы наглядно показывают интенсивность жизни Мангупской крепости в раннесредневековое время.
Первый этап в жизни крепости, отраженный перечисленными памятниками, завершается [133] событиями, запечатленными в стратиграфии раскопов I–I-A в Лагерной балке, заложенных при ВЛО, — мощным слоем пожара и разрушений, в котором кроме массовых материалов VI–VII вв. были найдены фрагменты амфор с зональным рифлением, появляющихся в VIII в. (рис. 27–28).
Рис. 27–28. Фрагменты средневековой гончарной керамики из надскального слоя в Лагерной балке. [260]