Крещение Руси – благословение или проклятие?
Шрифт:
Косвенно это подтверждают даже церковные источники: «…казаки веками жили без церковного окормления, тяготились постепенно растущим усилением контроля со стороны Московских царей, а потому пользовались любым поводом, чтобы от этого контроля избавиться. К тому же именно в этих областях сохранились неправославные обычаи, к которым население могло привыкнуть в XIII–XIV веках. К ним относятся не только двоеперстие и посолонь, но и ряд других, например, благословение брака родителями вместо венчания в церкви. Для населения этих областей и церковная власть была чуждой, и она вызывала сопротивление» («Розыск о расколах за 2000 лет». Часть III. Гл. 16).
Но, боюсь, если сегодня некоему среднестатистическому казаку задать вопрос: «Где молился прадед твоего прадеда?» – теологическая дискуссия сведется к тому же, к чему свелась она у рыцарей Людовика Святого. И естественно, есть силы, которым это состояние Иванов, не помнящих родства, поддерживать выгодно.
При
Поскольку после потопления Непобедимой армады (1588 г.) в Европе уже полностью и безоговорочно рулили англо-голландцы, все, кто с ними был хоть как-то не согласен, стали нуждаться в «политическом убежище». И тут неожиданно роль России как «не совсем Европы» стала вдруг востребована. На Русь хлынули толпы беглецов из «старой» Европы. Так возникли многочисленные поседения «немцев», знаменитый Кукуй и пр. Россия в геополитическом смысле стала «проектом» всех сил, не вписавшихся в «новую» Европу, зажатую между молотом англосаксов и наковальней турок-осман. Эти люди потом сыграют ключевую роль в реформах Петра Великого. Но «византийское наследство» в виде особой, не вполне европейской версии христианства мешало. С одной стороны, оно не позволяло определить самоидентичность, поскольку народ все-таки не дурак и помнил еще, где Русь, а где Византия. И понимают, что русский – это не грек. Создать собственный уникальный цивилизационный проект Россия еще не могла. Слишком мало была христианизирована, слишком еще был заметен «колониальный» замес византийского влияния, его вторичность. Монархи могут играться хоть в вудуизм, хоть в конфуцианство, а нам жить здесь и сейчас. («До Бога высоко, до царя далеко!») На тот момент просто не было (да и быть не могло) многочисленных православных русских философов, обосновавших идею народа-богоносца. (Бердяев, Ильин, Розанов – это уже XX век, наши дни практически!) Сейчас-то русский, приехавший, например, в Грецию и заявляющий «Я – православный! На том и стою», выглядит несколько… комично. Как в популярном фильме Рогожкина «Особенности национальной охоты». (Переведи ему (финну)! Это называется баня! Настоящая русская баня! Э… э… Сауна…)
С другой стороны, конфессиональное сходство/различие не позволяло вести конструктивный диалог с европейцами. А диалог вести было необходимо. Британия уже соприкасалась с османами, а в Европе у нее друзей нет. Лучший для Британии проект – безлюдная Европа, покрытая лесами и пастбищами. (Спустя 300 лет та же самая идея будет материализована в виде пресловутого «Плана Моргентау», который не стал реальностью только по причине «особой позиции» России. Просто она оказалась бóльшим геморроем, чем Германия. Сегодня та же самая идея подается в виде «природоохранных» мероприятий и многочисленных «зеленых партий». Центр всех этих «гринписов», разумеется, на британо-голландской территории, в Амстердаме). В XVI веке османы и ислам для этой цели вполне подходили. В самой Европе для осуществления этих задач шла работа по «оборудованию баз» – Польша, Швеция, Балканы. Цель – расчленить континентальную Европу, перебить пока еще сильных противников поодиночке. Обратите внимание, какие страны СЕЙЧАС (!) не вошли в зону евро. Швеция, Польша, Латвия, Литва, Дания… Ливонская война продолжается? Недавнее нарушение воздушного пространства Беларуси имело место с территории Швеции. Случайно?
Адекватный ответ на вызов времени прозвучал из Москвы. Но тогда еще не знали об этом. В ночь на 30 мая (9 июня) 1672 года (в 7180 году по принятому тогда летоисчислению «от сотворения мира») в семье русского царя Алексея Михайловича, женатого вторым браком на Наталье Нарышкиной, родился первенец. (Первенец в этом браке. Алексей Михайлович имел многочисленное потомство от первой жены.) 29 июня в день св. апостолов Петра и Павла царевич был крещен в Чудовом монастыре (по другим данным, в храме Григория Неокесарийского, в Дербицах) протопопом Андреем Савиновым и наречен Петром. (Вот тут уже никто не сомневается, что никакого «русского» имени у царевича не было и быть не могло. Крестили Петром, в честь Апостола Петра. Точка.)
За влияние на юного царевича сразу же началась жестокая битва. В том числе и между кланами внутри церковного сообщества. И тут можно смело сказать: никогда в православном сообществе не будет звучать дискуссия о канонизации государя Петра Алексеевича, потому что этот вопрос имеет однозначный ответ – НЕТ! Просто нет даже поля для дискуссии. И думать нечего.
Таким образом, в лице Петра Великого мы имеем первого по-настоящему светского (в европейском понимании этого слова) монарха, никакого отношения к «духовному подвигу» не имеющего.
Мы не очень любим точно цитировать тексты, цитируем их «приблизительно», значения слов трактуем «приблизительно» и смыслы воспринимаем «приблизительно». Когда слышим строки Пушкина:
Отсель грозить мы будем шведу,
Здесь будет город заложен
Назло надменному соседу.
Природой здесь нам суждено
В Европу прорубить окно,
Ногою твердой стать при море.
Сюда по новым им волнам
Все флаги в гости будут к нам,
И запируем на просторе —
(«Медный всадник», 1833)
мы как-то не задумываемся, что все это значит. Наиболее распространенный (это не означает правильный) ответ: ну вот, мы, азиаты, ломимся в Европу – очень хорошо ложится на советский опыт – «Окно в Париж» Юрия Мамина. Но мало кто готов читать строки поэта буквально, уж кто-кто, а Пушкин всегда подбирал точные слова: «Прорубить окно в Европу». Какие ассоциации вызывает слово «окно»? Дуновение свежего ветра, свет, и, главное, «прорубить окно в Европу» – это преодоление, ВОССОЕДИНЕНИЕ ранее разделенного – «все флаги в гости». Ну бред же! Бились с Европой за выход в Европу, и «гости», с которыми собираются «пировать на просторе», пришли ИЗ ЕВРОПЫ ЖЕ! Получается, Петр не «осваивал», не «завоевывал» Европу и не «навязывал» себя ей. Он соединял части целого . И выходит, что Швеция – это вовсе не Европа (вопреки тому, как она показана у Ю. Германа в «России молодой»), а преграда на пути в Европу. Это очень полезно помнить нашим псевдопатриотам, когда, видимо, не особо разбираясь в географии, кидают пресловутое «это все Запад нам гадит!». Уточните, пожалуйста, какой именно «Запад»! А есть еще такой «Запад», что это уже вовсе и не Запад, а Восток (Афганистан, например, де-юре долгое время считался территорией Великобритании, как, впрочем, и Иран, и Палестина, и даже Китай!).
Вильям Рубрукус – посол короля Людовика IX, проезжая по Руси в самый разгар «бесчинств» татарских монголов (1252 г.), писал следующее: «Жены русских, как и наши, носят на голове украшения и отделывают подол платья полосами горностаевого и другого меха. Мужчины носят короткую одежду, кафтаны, чикмени и барашковые шапки. Женщины украшают свои головы головными уборами, похожими на уборы француженок. Мужчины носят верхнюю одежду наподобие немецкой». Это портрет русского «варвара», «почти зверя», потомка монгольских рабов? Портрет человека, раз и навсегда вычеркнутого из контекста европейской цивилизации? Для француза, хоть 50 раз «святого», на равных рассматривать француженок и чужестранок? Да это неслыханно! (Это тоже культурный код! Французский.) Но кому-то очень было нужно уполовинить Европу. Так вокруг России был создан «санитарный кордон» из недружественных этнополитических образований, подконтрольных Британской короне. Между Россией и Европой возникла стена. («Железный занавес»?) Эта стена воздвигнута не Европой, а «надменным соседом». Кстати, кого имел в виду Пушкин? Кто этот высокомерный, гордый, кичливый сосед? Ну ясно же – швед! Но много ли вы знаете описаний шведов как «надменных»? Через Архангельск (пока не было Петербурга) грузопоток шел в основном на Туманный Альбион. А вот уж кому и пристал эпитет «надменный», то для британца это почти что национальная черта (ну или тоже культурный код). Как же все это перекликается с идеями о «мускулах мира» и «братской ассоциации англоговорящих народов», озвученных Уинстоном Черчиллем в 1946 году в Фултоне!
Третий Киев
История не имеет сослагательного наклонения. Это можно считать аксиомой. Но пока история еще не свершилась, пока поступок еще только в мыслях, есть варианты, и вариантов – множество. Давайте пофантазируем, что бы было, если бы после Полтавской битвы государь Петр Алексеевич взял бы да перенес столицу не на берега Невы, а на берега Днепра? Выбор Киева, «матери городов русских», столицей России более чем логичен. Во-первых, преемственность. Историю России можно будет смело писать, причем без каких бы то ни было изъятий, от древнейших, еще «довладимирских» времен. Во-вторых, мощная религиозная традиция. Все-таки Киев куда ближе к Византии, чем Питер и даже Москва. Обосновать столицу Нового Рима в стольном Киеве – не проблема. Пара Филофеев посидят недельку, и вот вам и ответ Чемберлену римскому папе. Как бы развивалась история России, если бы в устье Невы так бы и остался только лишь Петропавловский форт, а центр государственной экономической и финансовой жизни переместился бы на юг? Прежде всего, как основной геополитический вектор (и камень преткновения) возникла бы идея возвращения Царьграда/Константинополя. Таким образом, турецкий гамбит был бы разыгран много раньше, и как бы хотелось, чтобы русские полки дошли до Синая! Конечно, Сибирью скорее всего пришлось бы пожертвовать. Наверное, контакты с Венецией, Чехией, Венгрией были бы более тесными. Наверное, Балканы были бы более христианскими.