Крещение Руси – благословение или проклятие?
Шрифт:
Похоже, «непостижимая «рассейская» доверчивость» вновь загнала наше общественное развитие на 100 лет назад! Где здесь требование отречься от веры?
То, что расстрельная команда состояла по большей части из людей с нерусскими фамилиями (Горват Лаонс (видимо, латыш); Анзелм Фишер (вероятно, осзейский немец, скорее всего, из тех же стрелков); Изидор Здельштейн (конечно же, еврей – кто ж еще?); Эмил Фекете (румын); Имре Над (венгр); Виктор Гринфельд (варианты: латыш-еврей-немец); Андреас Вергази (грек), – так это логичная расплата за имперскую политику. Вы хотели объединить все народы под крыльями двуглавого орла, чтоб «ни эллина, ни иудея», а исключительно сплошь «граждане рассейские»? Ну вот, объединили! Все суть «рассеяни»! И все по большей части крещены, и за исключением иудея и лютеранина – все православные.
Распутин убит британской разведкой, нет сомнения, что он погибал с православной молитвой на устах, нет сомнения, что его, может, и недалекий, но цепкий мужицкий ум заботили мысли о благе соплеменников – народа-богоносца. Есть свидетельства, как он в 1912 году умолил царя воздержаться от вступления в войну. Христианский поступок? Безусловно. «Блаженны миротворцы!» В августе 1914 года он не смог этого повторить, поскольку находился при смерти после очередного покушения. Но даже мысли о его канонизации
Вот отрывок из речи Патриарха Московского и всея Руси Алексия II к клиру и приходским советам храмов города Москвы: «Если признать святыми царя Ивана Грозного и Григория Распутина и быть последовательными и логичными, то надо деканонизировать митрополита Московского Филиппа, преподобного Корнилия, игумена Псково-Печерского и многих других умученных Иваном Грозным. Нельзя же вместе поклоняться убийцам и их жертвам. Это безумие. Кто из нормальных верующих захочет оставаться в Церкви, которая одинаково почитает убийц и мучеников, развратников и святых?» Действительно, логика в этом есть. Но кто были убийцы Распутина? Если Распутин так плох, получается, они – хороши? Почему Церковь судит о как минимум неоднозначном человеке исключительно со слов его убийц? Какая такая «охранная грамота» имелась у г-на Пуришкевича? Или служение английской короне – индульгенция на все случаи жизни?
Недавно в Бельгии была найдена капсула с фрагментами тел расстрелянных, эвакуированные из Екатеринбурга результаты колчаковского расследования. Казалось бы, это шанс восстановить наконец-то историческую справедливость – кто же именно был похоронен как «расстрелянная царская семья». Опять «назначенцы»? Русская православная церковь за рубежом немедленно «приватизировала» находку, объявив ее «мощами». Независимая экспертиза теперь вряд ли возможна. Предыдущая проводилась… в Англии, где, говорят, у бывших российских царей так много родственников… И именно оттуда периодически возникают идеи о «восстановлении монархии» в России. Не для того ли, чтобы сохранить поле для будущих династических подтасовок, потребовалось «изъять из оборота» реальное вещественное доказательство, которое теперь надо немедленно засекретить, а любые попытки «следственных действий» с ним подвести под статью «О кощунстве». Откуда такая трогательная забота о «русских святых» и нравственном здоровье русской нации на этом острове?
Быть Русским… (Вместо послесловия)
Москва вчера не понимала,
Но завтра, верь, поймет Москва:
Родиться русским – слишком мало,
Чтоб русские иметь права…
И, вспомнив душу предков, встанет,
От слова к делу перейдя,
И гнев в народных душах грянет,
Как гром живящего дождя.И сломит гнет, как гнет ломала
Уже не раз повстанцев рать…
Родиться русским – слишком мало:
Им надо быть, им надо стать!
Так что изъян в конструкции есть. Гроб заколочен, но лежит там живой человек. Он просто по русской привычке спит. И даже не понимает где и почему. Где в здравом уме и твердой памяти будет биться головой о крышку, он просто переспит, сэкономит кислород и, глядишь, еще откушает блины на поминках гробовщика. Уж больно мощный зверь.
Дмитрий Галковский
Важна ли религиозная принадлежность для определения национальной самоидентичности? Безусловно, важна. Белый американец (White Anglo-Saxon Protestant, WASP), выводящий свою родословную от первых колонистов, обязательно подчеркнет последнее. Немец, особенно вдали от автохтонной родины, чаще всего определит себя как лютеранин. Католики – это уже австрийцы либо швейцарцы. Еврей, и не обрезанный, не иудей, это даже как-то неприлично. Черный кубинец с высокой вероятностью, если, конечно, не убежденный католик, будет исповедовать культ вуду. Но вместе с тем следует помнить, что радуга народов, населяющих Землю, неизмеримо шире палитры конфессий, которые при всем разнообразии стремятся к унификации этих народов под некий духовный «стандарт». Нация стремится обособиться, конфессия стремится объединить. Нация – это не только религия, это еще и уникальная культура, не вписывающаяся в прокрустово ложе канона. Это язык, литература, бабушкины сказки и детские страшилки, это образ любимой и первое свидание, это смех ребенка, духовные поиски и заблуждения миллионов пращуров, вопросы, возможно, без ответов или ответы на которые найдут в далеком будущем. Утверждать, что все ответы уже давно найдены и дискуссия закрыта – значит хоронить народ заживо, ставя его в один ряд с древними шумерами и египтянами. И еще надо помнить: нация – это конечное понятие. Не могут все народы Земли вдруг, даже в отдаленном будущем, «стать русскими». Стать русским может только тот, кто им уже родился. И текст Северянина, приводимый здесь как эпиграф, однозначно расставляет приоритеты – русский по крови – это условие необходимое, но недостаточное . А никак не наоборот! Крещеный маори, в совершенстве изучивший язык Пушкина и Достоевского, не станет русским – он останется крещеным маори, более или менее глубоко разбирающимся в вопросах русской культуры. Русскими могут стать только его потомки, и то при определенных условиях, как это стало с потомками арапа Ганнибала. И ставить знак равенства между нацией и конфессией – значит подменять понятия, фактически совершать акт геноцида (этноцида), вычеркивая понятие «нация» из обихода.
Православный верующий в споре на «национальную» тему обычно ссылается на Достоевского – «Кто не православный, тот не русский!» Но тут есть нюансы. Во-первых, это слова не Федора Михайловича, а одного из его персонажей – Николая Всеволодовича Ставрогина («Бесы»), что вообще-то не одно и то же, а во-вторых, процитированы они, мягко говоря, в отрыве от контекста:
«Шатов прервал, махнув рукой:
– Вы помните выражение ваше: «Атеист не может быть русским, атеист тотчас же перестает быть русским», помните это?
– Да? – как бы переспросил Николай Всеволодович.
– Вы спрашиваете? Вы забыли? А между тем это одно из самых точнейших указаний на одну из главнейших особенностей русского духа, вами угаданную. Не могли вы этого забыть. Я напомню вам больше, – вы сказали тогда же: «Не православный не может быть русским».
–
– Нет, нынешние славянофилы от нее откажутся. Нынче народ поумнел. Но вы еще дальше шли: вы веровали, что римский католицизм уже не есть христианство; вы утверждали, что Рим провозгласил Христа, поддавшегося на третье дьяволово искушение, и что, возвестив всему свету, что Христос без царства земного на земле устоять не может, католичество тем самым провозгласило антихриста и тем погубило весь западный мир. Вы именно указывали, что если мучается Франция, то единственно по вине католичества, ибо отвергла смрадного бога римского, а нового не сыскала. Вот что вы тогда могли говорить! Я помню наши разговоры.
– Если б я веровал, то, без сомнения, повторил бы это и теперь; я не лгал, говоря как верующий, – очень серьезно произнес Николай Всеволодович. – Но уверяю вас, что на меня производит слишком неприятное впечатление это повторение прошлых мыслей моих. Не можете ли вы перестать?» («Бесы». Часть II. Гл. 1. VII.)
И вот, оч-чень любопытно – дальше: « Сурово посмотрел на него Николай Всеволодович, – я хотел лишь узнать: веруете вы сами в бога или нет?
– Я верую в Россию, я верую в ее православие… Я верую в тело Христово… Я верую, что новое пришествие совершится в России… Я верую… – залепетал в исступлении Шатов.
– А в бога? В бога?
– Я… я буду веровать в бога …» (Выделено мною. – М. С. )
В общем, классику читать полезно. Достоевский! Великий наш Федор Михайлович, оказывается, допускал, что «православие» и «вера в бога» – это не одно и то же! Да это же тянет на «оскорбление чувств верующих» в особо крупных размерах!
Религиозные искания Достоевского – тема для десятков диссертаций, и пытаться исчерпать ее одной фразой – по меньшей мере наивно. Замечу, что писателей, укладывающихся в классический канон в русской литературе, не так уж и много. В современном российском обществе (видимо, как некая протестная реакция на большевистскую атеистическую риторику) стало хорошим тоном отождествлять духовность и религиозность. Но давно подмечено, что разные слова обозначают разные понятия, даже слова-синонимы крайне редко обладают полным смысловым тождеством. О том, что религиозность – не синоним духовности, ярко свидетельствует знаменитый русский (и, кстати, очень верующий) драматург А.Н. Островский. Его «Грозу», всколыхнувшую русскую общественную мысль 60-х годов позапрошлого века, все «проходили» в школе. Проходили, но, видимо, прошли мимо и забыли.
Ранее я говорил о том, что ответы, даваемые православным каноном, редко полностью удовлетворяли русских правдоискателей. И примеров тому – практически вся русская литература XIX–XX веков. Отчасти именно она взяла на себя нравственные функции религии. В русской культуре никогда не стояло знака равенства между церковным и светским пониманием духовности. Достаточно вспомнить, что граф Лев Николаевич Толстой был отлучен от Церкви именно по причине «особого мнения» своего. Сегодня он признан «экстремистом» (см. приложение № 3). Так что Толстого из «русских» придется… вычеркнуть… Федора Михайловича, пожалуй, тоже русским будем называть с большими оговорками. Публика знакома с отредактированной версией «Преступления и наказания», и подвергалась редакции она именно потому, что первоначальный авторский текст мог бы легко шокировать православного читателя некоторой… смелостью трактовок евангельских сюжетов, на грани, а подчас и за гранью «сектантства». Пушкина за его «Сказку о попе и его работнике Балде» – по новому законодательству надо будет как минимум выслать из страны. Но «Балда» – это еще не весь «состав преступления»! Ни в одной сказке Пушкина нет не то что положительного, но и вообще никакого изображения канонического священнослужителя. Зато изображен некий «звездочет и скопец» (сектант!), множество колдунов-волхвов и прочая богомерзкая нечисть! Так что Пушкин, как никто лаконично и емко выразивший в поэтических строках увертюры к «Руслану и Людмиле», затертых и заезженных, но от этого не менее великих, где следует искать «русский дух» («У Лукоморья дуб зеленый…»), – текст, сопоставимый по значению со всей работой братьев Гримм для Германии, – получается, в первую очередь «не русский». Поручик Михаил Лермонтов помимо ряда порнографических сочинений замечен в прославлении демонических сил, а его поэма «Мцыри», описывающая побег из монастыря, подает весьма неблаговидный пример молодежи. Так что Лермонтова – также вычеркиваем. Николай Гололь – создал целый мир демонических фантазмов, но тут пускай с ним разбирается Украинская церковь, тем более что кое-где все-таки у него имеют место быть канонические действия – например, убедительно описано перекрещивание карт по православному обряду и дальнейшее чудо, последовавшее за этим. В общем, на православный «корабль современности» попадает не так уж и много писателей «рассейских». Художников мы возьмем только тех, кто занимался иконописью, причем оставим только собственно иконопись либо картины с библейскими сюжетами, композиторов – также. Прочь легкомыслие!
Странное дело. Для западного человека христианство олицетворяет поиск и духовную свободу, приведшую в конце концов к торжеству идей гуманизма и либерализма. Для русского – ровно наоборот! В чем секрет? В более строгом каноне? В том, что истинная вера не допускает сомнений? Или, может быть, в том, что на Руси Церковь так часто и так прилежно выполняла полицейские функции?
В этой книге я постарался показать, сколь многомерна и неоднозначна судьба православия в России, сколь велика роль в определении русской самоидентичности древних фольклорных да и просто общекультурных традиций, часто вступающих в непреодолимое противоречие с ним. С мозгами, поврежденными советской пропагандой, в которые прочно втиснуто, иметь какую-либо национальность по меньшей мере «стыдно», а по большому счету – «преступно», мы 20 лет назад начали «национальное строительство», или, если угодно, «национальное возрождение» «новой России», с чудовищной подмены понятий, заменив в массе своей по невежеству понятие «национальный» на понятие «конфессиональный», совершенно забыв о том, что и эти слова далеко не синонимы. Да, православие и Русь имеют общую историю, какой бы она ни была. И история этого «сожительства» была далеко не безоблачной. Она знала и взлеты, и падения. Но, несомненно, имело место заметное взаимовлияние. Именно ВЗАИМОвлияние русской культуры и христианской, православной традиции. Не отношения «ученик – учитель», не «дикарь – миссионер», которые Церковь на себя пытается натянуть. Скажу больше – это русская культура обогатила православную кефалическую грекороссийскую традицию новыми коннотациями и примерами духовного подвига.