Крещенные кровью
Шрифт:
– Чтобы блеснуть генеральскими погонами, – хмыкнул муж. – Надеюсь, они произведут на Носова именно то впечатление, какое я ожидаю.
– Так мы едем к этому скопцу? – воскликнула Бригитта возмущенно.
– К нему, – ответил Штерн, прибавляя скорость. – Сегодня тот самый день, когда наши с ним пути пересекутся в последний раз!
Он молча проехал по поселковой улице и остановил машину у дома, на крыше которого красовалось знамя со свастикой.
– В письме, которое я нашел в Библии, – сказал Штерн супруге, – черным по белому написано, что клад может взять в свои руки только скопец! И пусть это полная чушь или бред сумасшедшего, но первым до сундука дотронется Васька Носов! Что будет потом – жизнь покажет, но от условий, изложенных в письме, я не отступлюсь!
– Эх, Петро, – сказал Васька, – наломали мы здесь дров! Мыслю, пришла пора нам делать ноги.
– Бежать, что ль? – спросил полицай, поднося к столу сковородку с шипящей яичницей.
– Вот именно, бежать, – кивнул Носов. – Что мы здесь делали, скажи-ка, Петька?
– Ясный хрен, немцам помогали.
– Не помогали, а служили им и задницы лизали, – мотнул головой Васька. – А это дело подлое… Подлое дело мы делали, Петька. А люди здешние судили нас по делам и поступкам нашим! Черт подери, а что у нас общего с фашистами, Петька?
– Ничего, – сказал полицай равнодушным тоном, каковым отвечал всегда перепившему начальнику. – Сейчас выпьем, вишенкой закусим и…
– Да пошел ты! – Схватив со стола пустую бутылку, Васька швырнул ее в голову своего верного помощника.
Полицай ловко увернулся и… трах! Бутылка с треском разбилась, ударившись о печь.
– Русские еще далеко, немцы близко, в поселке спокойно, и нам вольготно, – резюмировал Петро, наполняя стакан самогоном и ставя его перед начальником.
– Нет! – заревел Васька раненым медведем. – Нету нам больше житья спокойного на земле русской! Я хоть и болен смертельно, а умереть нормально хочу, не в петле и не при расстреле. Немцев я ненавижу! Насрать мне на них и на фюрера ихнего. Гитлер есть кто? Убийца, каких свет не видывал! Он ведь всех славян порешить хотел, гнида тифозная! Хотел, а вот не вышло. Славяне хлопцами хваткими оказались. Теперь они уже решать начали, как с немчурой поступать!
– Вот за это и выпьем! – взялся за стакан полицай. – Хочешь, еще и за русских выпьем, и за немцев в пристяжку? За нас тоже надо бы выпить. А русские придут – покаемся. Мы же ничего особо плохого не вытворяли.
– Это с немцами можно договориться, дурак – начиная остывать, сказал уже более спокойно Васька. – А с русскими… Для них мы предатели, хуже немцев! Нас и слушать никто не станет. Мы отщепенцы, с которыми не будут церемониться.
Он схватил стакан и залпом выпил, заливаясь пьяными слезами запоздалого раскаяния:
– Вся жизнь моя наперекосяк…
Петро глянул в окно и отпрянул от него как ошпаренный:
– Ефрем Романович!
– Чего тебе?
– Там машина подъехала.
– Так иди и узнай, кого черти принесли.
– Немцы это.
– И что? Цепляться начнут – в рыло прикладом бей, дозволяю!
Послышались шаги, скрипнула дверь, и кто-то вошел в сени…
14
Закрыв за собою дверь, Вилли Штерн увидел полицая Назарова и окинул его придирчивым взглядом с ног до головы.
– Унтер-офицер Бергер!
Разыгралась неожиданная для Васьки Носова сцена. Полицай вдруг вытянулся, прищелкнув каблуками, отделил левый локоть от тела на положенное уставом расстояние. Правая рука образовала прямой угол с телом.
– Генерал Штерн!
Не снимая перчатки, Вилли Штерн протянул руку, и «полицай» учтиво пожал ее.
– Господин генерал, осмелюсь доложить, что поднадзорный Ефрем Родионов жив, хоть и не здоров. Собирается скрыться и уже сложил вещи. – Он указал на сложенные в переднем углу мешки.
Носов выглядел, должно быть, очень глупо. Глаза навыкате, отпавшая челюсть, заросшее недельной щетиной лицо бело как мел.
– Вы… генерал?! – прошептал он одними губами, вставая из-за стола и с трудом пытаясь удержаться на ватных ногах.
– Вольно, – глянув на Бергера, приказал Штерн. – Благодарю за службу, Фридрих. Ты сберег этого негодяя, и в том твоя немалая заслуга.
– Спасибо, господин генерал! – рявкнул унтер-офицер, вскинул руку в нацистском приветствии и выкрикнул: – Хайль Гитлер!
Штерн коснулся пальцем пуговицы на мундире Бергера и подергал ее.
– Сейчас сходи к машине и открой багажник. Там найдешь свернутый в рулон плакат. Капитана медслужбы Бригитту Кранц приведешь в дом, а сам заберешься на крышу, развернешь плакат буквами на запад, чтобы надпись на нем была хорошо видна со стороны.
В глазах Бергера светилась преданность и верность. Штерн улыбнулся. Унтер-офицер козырнул и вышел, а генерал уселся на табурет, закинул ногу на ногу и пристально посмотрел на опустившего голову начальника полиции поселка Большой Ручей.
– Ну что, Купец, вот и снова свиделись, – сказал он с едва заметной улыбкой. – А ты не очень-то рад меня видеть.
– Я уже ничему не рад в этой жизни подлой, – выдавил из себя Васька.
– Ты никак хоронишь себя? – рассмеялся Штерн. – А для чего пожитки в мешки сложил? Драпать ведь собрался?
Васька приподнял голову и зло зыркнул на гостя.
– Теперь ты понял, что не ты сбежал от Альбины и банды, а мы позволили тебе это сделать? – перестав смеяться, сказал Штерн.