Крещенные кровью
Шрифт:
Пройдя еще несколько десятков шагов, Аверьян присел на край телеги и подстегнул кнутом лошадь. Он был уже не тот, что несколько часов назад. Хотя карманы у него по-прежнему оставались пусты, голова его переполнялась мечтами о семейном счастье и думами о сыновьях, к которым он едет и из кого собирается вырастить настоящих мужчин – набожных, чистых сердцем, могучих духом и сильных характером!
Часть вторая. Тени прошлого
1
7
В селе избы стояли в снегу едва ли не по самые крыши. Верхне-Озерное спало крепким сном. Ни одна собака не залаяла, когда всадник проехался по главной улице. Остановившись в самом центре села, он привстал на стременах и осмотрелся:
– Где же тебя искать, Аверьяша?…
Все еще не зная, как поступить, мужчина пришпорил лошадь и, затравленно озираясь по сторонам, поехал тихим шагом.
– Эй, верховой? – услышал он в спину и обернулся.
На дороге по пояс в снегу стоял человек в тулупе с одноствольным дробовиком в руках.
– Чей будешь? – крикнул человек, не трогаясь с места. – Гляжу, не нашенский. Тады чей, спрашиваю?
– А твое какое дело? – тоже крикнул всадник. – Я же не интересуюсь, кто есть ты и почему с ружьем ночью по улице рыскаешь?
– Мое дело, конечно, маненькое, – отозвался мужичок, – только вот личностью твоей интересуюсь очень. Наши все по избам сидят. По селу в эдакую пору и непогоду токо лихоимцы разгуливают. Так ты кто будешь-то, мил человек? Говори, покудова не пальнул зараз в тебя из берданки, право дело!
– Эй ты, поосторожнее там, – усмехнулся всадник. – Из ГПУ [6] я. Ну как, вопросы кончились или еще что узнать хочется?
– Уж не взыщи, мил человек, – мужичок стал менее требователен и сердит. – Вот не разобрать мне отсель, брешешь ты иль правду говоришь. Документ имеется?
6
ГПУ – Государственное политическое управление, орган по борьбе с внутренними и внешними врагами, вместо ВЧК созданный большевиками в 1922 г.
– Имеется, не сомневайся, подойди ближе…
Мужичок в нерешительности затоптался на месте, но ствол ружья отвел в сторону.
– Ты не серчай, товарищ, – крикнул он примирительно. – Бумаженцию твою я разглядеть не смогу, сам поди понимаешь. Да и грамоте я самую малость обучен. Так что на слово поверить придется, ежели…
Понимающе кивнув, гэпэушник сошел с коня и, держа его под уздцы, подошел к придирчивому поближе.
– Видишь форму на мне? – спросил он, расстегнув тулуп и похлопав по висевшей на боку кобуре с наганом. – А оружие при мне видишь, филин бдящий?
– Да ты не серчай, товарищ, – вздохнул мужичок, набрасывая ружье на плечо. – Я ведь так, для порядку. Сторож я колхозный. На прошлой неделе какая-то зараза лабазок наш обчистила. Вот мы теперя его малеха стережем.
– Это хорошо, это правильно. Добро народное беречь надо, – одобрил, ухмыльнувшись, гэпэушник. – Только вот один почему? Воры на дело по одному не ходят.
– Да не один я, – вздохнул сторож. – Напарник до избы на часок отлучился. Скоро уже и подойдет.
Они замолчали, больше не находя нужных слов для продолжения разговора.
– Вот хорошо, что я тебя встретил, – неожиданно заговорил гэпэушник. – Скажи, Аверьян Калачев в вашем селе живет?
– Стало быть, в нашем, – насторожился мужичок. – А чего Аверьяха натворить умудрился? Он же ведь тише мыши, а сынок его старший у вас, в ГПУ, работает.
– Я не за ним приехал, не ори, – перебил его гэпэушник. – Меня вот сын его как раз и послал: кое-что уточнить надо, – он строго посмотрел на умолкшего старика. – А ты вопросов поменьше задавай, понял? Тебе доверили добро народное сторожить, вот и делай свое дело.
Получив нагоняй, сторож стушевался и занервничал:
– Дык я что… да я так это, чтоб разговор поддержать… Моя хата с краю.
– Вот пусть с краю и остается, а мне избу Калачева укажи! – потребовал гэпэушник, сурово глядя на старика. – Избу укажи, а за мной ходить не смей. Сам покумекай, что я с тобой сделаю, ежели вдруг увяжешься или про меня напарнику вякнешь. Чтоб ни одна душа в селе не знала о нашем разговоре!
Внимательно выслушав пояснения, гэпэушник взобрался в седло. Подхлестнув легонько коня нагайкой, он заставил его бежать рысью. Улица, на которую указал сторож, была рядом, и мужчина быстро нашел интересующий его дом.
– Хозяин! – крикнул он и громко постучал в дверь.
Не услышав отклика, осторожно толкнул створку. Дверь оказалась незапертой. Тогда мужчина вошел в избу и, переступив порог, остановился.
– Хозяева?! – снова крикнул он, пытаясь увидеть хоть кого-нибудь сквозь мрак, царящий в комнате.
Откуда-то из дальнего угла послышался сухой надрывный кашель, затем скрипнули пружины кровати. Зажглась спичка, и кто-то, кряхтя и охая, поднес огонек к фитильку керосиновой лампы.
Пока хозяин настраивал в лампе фитиль, гэпэушник успел осмотреть его убогое жилище. «Ничего примечательного, – подумал он с усмешкой. – Даже глаз остановить не на чем…» У стен пара скамеек, стол у окна и пара табуреток. Посреди избы печь, а что за ней?
Хозяин подошел к столу, поставил на него лампу и лишь после этого указал гостю на табурет. Тот сбросил на пол полушубок и сел.
– Чего пожаловал? – спросил хозяин равнодушно, усаживаясь напротив. – И пурга людей не держит, надо ведь…