Крещенные кровью

Чиненков Александр Владимирович

В этот момент в комнату и вбежала Альбина с криком:

– Беда, Василий! Беда!

– Что стряслось? – спросил Тимоха.

– Из города человек приехал, – ответила женщина, учащенно дыша и облизывая губы. – Там… Пронька убит и все его люди. Кто живой остался, в ГПУ увезли…

Тимоха изменился в лице, побледнел и занервничал. Носов ничего не успел сказать, как снова заговорила Альбина:

– Василий идем, я спрячу тебя в той комнате, где хранятся бандитские

вещи!

– А я? – заорал Мещеряков в панике, размахивая наганом. – Меня что, хотите оставить фараонам, суки?

– Его тоже необходимо спрятать, Альбина, – попросил Васька. – Если его схватят, то и мы пострадаем, ей-богу!

– Об этом я не подумала, – озадаченно проговорила женщина. – Но ведь он узнает, где наш тайник.

– Черт с ним, – махнул рукой Васька. – Сейчас нам бы к гэпэушникам в лапы не угодить. Тогда никакие богатства не понадобятся.

– Вы много болтаете, – перебил их Тимоха. – Вещи поделим поровну, зуб даю, только айдате быстрее зашкеримся в вашу берлогу!

Альбина протянула руку:

– Тогда отдай наган.

– Ты что, очумела? – вытаращил Мещеряков глаза.

– Я не хочу, чтобы ты убил Василия, – ответила женщина. – Ну? Наган, или останешься здесь…

– Нет, не отдам! – заупрямился Тимоха.

– Ну и оставайся здесь, отбивайся с его помощью от гэпэушников, – решительно заявила Альбина.

– Веди в берлогу, паскуда, или я перестреляю вас обоих! – заорал Мещеряков в бешенстве.

Альбина подошла к нему вплотную, взялась рукой за ствол нагана и неожиданно для всех отвела его в сторону. В эту же минуту она воткнула в сердце бандита вязальную спицу. Тимоха вздрогнул, округлил глаза и тяжело осел на пол, видимо, так и не поняв, что с ним случилось.

Васька остолбенел. Он был так напуган, что лишился дара речи. На его побледневшем лице застыло выражение ужаса. Альбина подошла к нему и провела ладонями по дрожащим щекам. Носов нервно облизнул губы и с трудом проглотил подкативший к горлу ком.

– Нам собираться в дорогу надо, Вася, – проворковала женщина нежно, с преданностью заглядывая в глаза. – Теперь у нас не осталось времени на раздумья и сомнения.

Носов едва заметно кивнул.

– Василий, – упрекнула Альбина, заметив его состояние. – Уясни себе раз и навсегда, что я не человека убила, а злейшего врага. Не я его, так он бы нас!

– Я даже представить не мог, что ты способна на такое, – прошептал Носов, едва владея языком.

– Захочешь жить, и не на такое отважишься, – вздохнула Альбина.

– Что может быть хуже «такого», чем то, что сотворила ты?

– Ну-у-у… Кастрация невинных людей, например! Превращая здоровых людей в своих адептов, ты думал, что несешь им радость? Нет, радость ты нес себе, а уродство – им, что для здорового человека гораздо хуже, чем смерть.

– Заткнись, дур-ра! – резко выкрикнул он и тут же испугавшись шума, приложил палец к губам. – Тс-с-с… Тимоха мертв! … Если только дружки его узнают про эту смерть…

– Им уже все равно, поверь мне.

– Как, ты и их успела…

Носов сдавил виски ладонями и закрыл глаза. Он не мог смотреть на свою «нежную и заботливую богородицу», она казалась ему чудовищем.

– Они живы, успокойся, – взяла Ваську за руку Альбина. – Бандитов я накачала морфием. Теперь все они в стране грез и едва ли вернутся оттуда до завтрашнего утра.

– А адепты? Ты не причинила им зла? – забеспокоился Васька.

– Больше того зла, что причинил им ты, уже никто нанести сестрам не в состоянии… Все скопцы сейчас, как обычно, заняты делом. Сегодня ночью, перед нашим отъездом, мы устроим им и себе прощальные радения.

– Что? А мы разве не прямо сейчас уходим из усадьбы?

– Нет, я должна встретиться с гэпэушниками. У меня есть к ним одно очень неотложное дельце…

18

С наступлением сумерек Калачев добрался до коммуны, но подойти к забору не решился, опасаясь собак. Он удобно расположился в густом кустарнике, затаился и осмотрелся. Кругом обработанные участки земли, а за ними усадьба. Все выглядело мирно и обыденно, щебетали птички, и Степан, успокоенный тем, что близок к цели, глубоко вздохнул полной грудью.

Ему повезло, собаки не рыскали возле забора. Да и местечко для наблюдения он выбрал удачно. Отсюда хорошо просматривалась вся окрестность. «Только бы не заснуть», – подумал Калачев, полный решимости бороться со сном и усталостью до последнего.

Однако все-таки он задремал… Рядом кто-то кашлянул. Степан вздрогнул и резко вскочил. В метре от него сидел на корточках мужичок.

– Эй, ты? – обратился Калачев к незнакомцу. – Ты чего здесь делаешь, сукин сын?

– Да это я, Яшка-хромой. Ты не пужайся, поспи еще…

Степану стало уже не до сна. Присутствие сокамерника удивило его.

– Откуда ты взялся, черт возьми! – прошептал он. – Мы же договорились, что после побега наши пути-дорожки разошлись.

– Я с тобой ни о чем не уговаривался, – возразил Яшка. – Просто мне идти было некуда, вот я за тобой и увязался.

Степан поморщился:

– Почему не дал знать о себе, когда за мной топал?