Крещенные кровью
Шрифт:
Яшка пожал плечами:
– Сам не знаю… Помочь, наверное, захотел.
– В чем?
– Сам не знаю. Понравился ты мне.
– Я?
– Ты.
– Но чем?
– Сам не знаю…
Этот бестолковый разговор мог бы тянуться бесконечно, если бы Калачев не решил сменить тему.
– Ты украл мой нож?
– Я. Чтобы ты меня не прирезал.
– Верни нож! – потребовал Степан и протянул руку.
– А ты слово дай верное, что не пырнешь им меня потом?
– Будь по-твоему, даю тебе слово…
Взяв у Яшки нож, Калачев немного успокоился.
– Теперь чего делать будем? – спросил тот, укладываясь рядом на бок.
– А твое какое дело? – пробубнил Степан недовольно. – Я тебя не звал, из чего следует, что на твою помощь не рассчитывал.
– А я все одно подсобить хочу, – заупрямился Яшка.
– И в чем же?
– Да хоть в чем… Что скажешь, то и сделаю!
– А ты не подумал, что можешь быть мне помехой?
– Подумал. Но в твоем хреновом положении…
Калачев задумался. Сама по себе помощь уголовника была бы в настоящий момент весьма кстати. Но кто он такой этот Яшка-хромой? Случайный сокамерник или подсадная утка-осведомитель?
– Слушай меня, Яшка, – сказал Степан тихо, но требовательно, – я не знаю, кто ты и почему ходишь за мной. Будет лучше, если ты уйдешь отсюда подальше и не будешь путаться у меня под ногами, ясно?
– Теперь ты меня послушай, – уперся сокамерник. – Ты мне, можно сказать, жизнь спас, и я должен отплатить тебе тем же самым. Я же вижу, что ты задумал что-то эдакое, что сулит весомый куш! А в одиночку на такие дела не ходят.
«Ясно, – подумал Степан. – Этот уголовник решил, что я собираюсь ограбить коммуну, и не хочет оставаться в стороне. Раз он так настроен, придется использовать его рвение в свою пользу…»
– Хорошо, – сказал он вслух, – я скажу тебе, для чего я здесь. В подвале этой усадьбы заперты два моих товарища, и я пришел, чтобы освободить их!
Яшка хмыкнул, тем самым дав понять, что не поверил ни единому слову Степана.
– Здесь зажиточная община, – сказал он. – Я давно уже собирался нанести сюда визит!
– Ладно, думай, как знаешь, только не мешай мне, – вздохнул Степан. – Сначала надо проникнуть за забор, а что делать дальше – война план покажет!
– Надо – так надо, – хохотнул едва слышно Яшка и взглянул на усыпанное звездами небо. – Так что, айда на дело, корешок? Сидя в кустах, ничего не высидишь…
Усадьба была огромна. Калачев успел ее рассмотреть еще раньше, когда приезжал официально, днем. Ночью она, казалось, и вовсе не имела никаких границ. Вдоль просторного двора возвышался каменный двухэтажный особняк. К нему примыкала конюшня. Справа от особняка белела беседка, а за ней простирался большой заброшенный сад. В конце двора располагались погреб, курятник, деревянный амбар и инвентарный сарай. Приусадебный участок не имел границ…
Степан, согнувшись, выскользнул из кустов и, подбежал к забору. Яшка, не отставая, последовал за ним. Забор оказался высок и надежно сколочен. Когда они продвигались вдоль него, ветки колючего кустарника противно цеплялись за одежду, царапали кожу. Яшка не понимал, зачем пробираться к воротам вдоль забора, а не перемахнуть через него прямо сейчас, в любом удобном месте. Но Степан все шел и шел. Наконец он остановился.
– Лезь вот здесь. Только берегись, во дворе могут находиться огромные цепные псы…
Не мешкая, Яшка перемахнул через забор, Степан перелез следом, оказавшись на чистом от травы и кустарника клочке земли.
Калачев лег на живот и затих, прислушиваясь. Сидевший рядом на корточках Яшка внезапно замер. Ему показалось, что-то шевельнулось в темноте, впереди них. С минуту они сидели не двигаясь. Опасность появления сторожевых псов была настолько реальна, что напарники боялись дышать, чтобы не привлечь внимание.
Тишина. Степан приподнялся с земли и, пригибаясь как можно ниже, двинулся вперед, сжимая в руке нож. Он ожидал атаки собак и был готов вступить с ними в смертельную схватку. Бесшумно, как кошки, Степан и Яшка продвигались короткими перебежками к дому, остерегаясь касаться чего-либо.
К счастью, ни собак, ни людей на огромном дворе усадьбы не оказалось. Мужчины добрались до особняка, и вдруг откуда-то послышались звуки, отдаленно напоминающие хоровое пение.
– Что это, мать твою? – шепотом выругался Яшка чуть ли не в ухо Калачева. – Мне мерещится, будто где-то поют.
– Я тоже слышу, – прошептал Степан.
– Выходит, в доме гулянка?
– Нет. Там, видать, другое.
– Что, ждать будем, покуда угомонятся?
– Сам не знаю, – огрызнулся нервно Степан. – Знать бы, где товарищи заперты… Да и живы ли они еще?
– Ты что, правда, за корешами сюда приперся? – обалдел Яшка. – А я думал…
– Индюк тоже думал, да в суп попал, – прошептал Степан. – Я тебе говорил, для чего я здесь.
Из барского дома вышел человек в белой рясе. Чуть погодя к нему присоединились еще двое. Увидев их, Калачев и Яшка, пригнувшись, побежали друг за другом назад, к забору. Но расстояние до него было огромно, и, чтобы себя не обнаружить, Степан повернул к раскидистому дубу.
– Куда тебя черти понесли? – шептал ему вслед Яшка, но, увидев, что Калачев начал карабкаться по стволу вверх, полез следом.
Из дома стали выходить одетые в балахоны люди. Все они следовали к дереву, на котором затаились Степан и Яшка. Один из них громко и торжественно велел принести какие-то сундуки.
– Они че, хоронить кого-то собираются? – зашептал Яшка.
– Это они так молятся, ишак! – цыкнул на него Степан. – Сектанты они, скопцы, понял?!