Крест и клинок
Шрифт:
И конечно — едва они приблизились к следующему источнику, стая страусов, десятка два птиц, сбежала оттуда. Огромные птицы мчались по пустыне, расправив крылья. Гектор видел страусов в императорском зверинце. Но вот так, на воле, — впервые.
— Мы никогда не сможем подобраться к ним на выстрел, — сказал он Ибрагиму. — Они бегут быстрее, чем лошадь в галопе.
— А мы поступим иначе, — ответил юноша. — Птицы предпочитают пить из этого источника. Нам остается только выкопать в песке ямки, где вы заляжете с мушкетами. Птицы боятся верблюдов, поэтому я с ними вернусь к каравану и приведу его сюда в сумерках. Хорошей охоты!
Засада удалась на
Его разбудил крик боли. Он сел, чувствуя легкую слабость, и огляделся. Глазам нужно было привыкнуть к полумраку. До рассвета оставалось еще несколько часов, но луна уже взошла и давала достаточно света, чтобы увидеть, что весь лагерь всполошился. Дан уже был на ногах, с пистолем в руке. Верблюды, которых стреножили и поставили на колени, натягивали свои узы, пытаясь подняться. Они испуганно ревели и стонали. Кто-то тревожно кричал. Вдруг какая-то фигура мелькнула между Гектором и дотлевающим костром. На миг ему показалось, что это джинн, один из призраков, о которых рассказывал Ибрагим, злой дух, который бродит по пустыне, принимая разные облики — то человека, то какого-нибудь животного, то пыльного смерча. Этот был в обличье человека, светло-серого с головы до ног, изможденного и совершенно голого. В обеих руках у него было копье, а шевелюра — длинная и грязная. Фигура взглянула на Гектора, и глаза ее на миг сверкнули в лунном свете. Только спустя несколько секунд Гектор понял, что он смотрит на вора пустыни.
Нападение закончилось прежде, чем караванщики опомнились. Исчезли два верблюжьих седла и несколько полосок сушеного мяса. Один из верблюдов истекал кровью от глубокой раны — вор ударил его в плечо копьем.
— Этот разбойник, наверное, хотел искалечить животное, чтобы нам пришлось оставить его здесь, — мрачно заметил Ибрагим.
Он стал звать деда, чтобы тот ощупал рану, и когда ответа не последовало, пошел туда, где у колючего куста старик лег спать. Он нашел старика в сидячем положении и почти без сознания. Абдулла, с его обостренным слухом, видно, первым обнаружил воров, когда те прокрадывались в лагерь, и попытался предупредить. Его безжалостно ударили по голове.
— Они, наверное, следили за источником, ждали какого-нибудь каравана, — сказал старик, когда к нему вернулся дар речи, а купцы собрались вокруг, толкуя о кражах и грабежах. — На сей раз нам повезло. Это всего лишь воры. А будь их больше, нас всех просто перебили бы во сне.
— Они нападут еще? — сердито спросил старший. На нем был все тот же выгоревший красный бурнус, что и в первый день их знакомства, и он был в очень дурном настроении. Он потерял несколько тюков с товаром.
— Это туареги из племени лабесса. Они живут грабежами, — ответил проводник. — Лучше будет каравану уйти утром, прежде чем разнесется весть о том, что мы здесь, и лабесса соберут своих товарищей.
Старший резко повернулся к Гектору.
— Предполагалось, что вы будете сторожить нас! А вместо этого вы храпите у костра. — Он брызгал слюной от ярости. — Когда мы тронемся, вы будете нас охранять. В противном
— Ссориться ни к чему, — вмешался старик. — Береги силы для перехода. Теперь туареги обнаружили нас и не отстанут. Они пойдут за нами следом, как шакалы.
Это предсказание, к сожалению, полностью сбылось. Наутро караван двинулся дальше, однако грабители снова напали ночью. Гектор с товарищами стояли на страже с мушкетами, но им снова не удалось обнаружить нападающих и выстрелить хотя бы раз. Лабесса были умелыми ворами. Раздевшись донага, натершись пеплом, они прокрались в лагерь и вновь убежали с тюками. Они перерезали узы у дюжины верблюдов и увели их в темноте. Купца, который попытался их задержать, ударили копьем в живот, и он умер спустя несколько часов. Купцы были в ярости и бранились. Они кричали на Гектора и его товарищей и во всех бедах обвиняли Абдуллу. Но ничто не могло им помочь. На третью ночь караван снова ограбили, и, как ни поспешали караванщики днем, они знали, что им не убежать от своих мучителей. Караван шел по песчаному морю, и гребни высоких барханов простирались во все стороны, точно волны на поверхности океана; оглядываясь, люди всякий раз замечали вдали верхового, сидящего на верблюде. Тот шел за ними по следу, выжидая, когда они раскинут лагерь, чтобы его соплеменники могли совершить очередной набег. Гектор все больше отчаивался.
— Так не может продолжаться, — сказал он Ибрагиму на четвертый день этих мучений. Юноша, который обычно ехал впереди, рядом с дедом, отстал и присоединился к арьергарду. — Караван будет обескровлен и погибнет.
Ибрагим покачал головой.
— Дедушка говорит, что невозможно отделаться от лабесса, если они пристали к каравану. Они вроде клеща на верблюде: раз впился — уже не оторвешь. Они нас не отпустят.
— Тогда я предлагаю устроить им неприятный сюрприз.
Ибрагим склонил голову набок и посмотрел на Гектора с явным интересом.
— Ты что-то придумал?
— Туареги еще не знают, что у нас есть отличные мушкеты.
Ибрагим немного подумал, а потом ответил:
— Не знают, если только не видели, как вы охотились на страусов. После этого вы еще ни разу не пускали в ход ваши ружья в их присутствии. Лабесса всегда нападают в темноте, их оружие — копья и ножи.
— Тогда я предлагаю поступить с ними так же, как мы поступили со страусами. Когда подойдем к подходящему месту — ложбине между барханами, где преследователи нас не смогут видеть, мы — Дан, Жак, Карп и я — сойдем с верблюдов и подготовим засаду. Выкопаем неглубокие ямы, где и заляжем с нашими мушкетами. Ты прихватишь с собой наших верблюдов и догонишь караван. Если нам повезет, грабители попадут прямо в западню, и мы устроим им небольшое кровопускание. Потом ты вернешься и заберешь нас. Лицо Ибрагима просветлело.
— Можно устроить засаду прямо сейчас, за следующим гребнем. А деду я скажу об этом после. Но, прошу вас, будьте осторожны. У этих грабителей соколиный глаз: если происходит что-то необычное, они сразу приметят. Так что все нужно сделать быстро.
Следующая впадина между барханами оказалась идеальным местом для засады. На дне ложбины имелась площадка мягкого ровного песка, где угнездилось несколько хилых кустиков не более двух футов высотой. Там Гектор с товарищами соскользнули с верблюдов и торопливо выкопали для себя неглубокие траншеи. Положив мушкеты перед собой, они залегли, а Ибрагим поспешно забросал их песком. Потом он сел на своего верблюда и повел остальных верблюдов в ту сторону, куда ушел караван.