Крест и корона
Шрифт:
Едва войдя в этот сырой туннель, я не столько увидела, сколько услышала этих мерзких тварей: правда, иногда в неверном свете свечи в узком проходе мелькал впереди длинный серый хвост.
— Тут еще и вороны есть, — пробормотала Бесс. — Когда я рассказала об этом друзьям своей сестры, они мне не поверили. Сказали, дескать, я все выдумываю. Делать мне больше нечего. Да тут повсюду крысы и вороны. Но люди почему-то считают, что Тауэр выглядит совсем иначе.
Я не прерывала Бесс, надеясь, что болтовня хоть немного успокоит ее нервы.
После ее внезапного визита прошло меньше часа. За это время я сумела
Пока нам попался только один бифитер — он просматривал какие-то бумаги на главном этаже Бошам-Тауэра. Я старалась нести белье, держа его как можно выше, чтобы не было видно лица. Похоже, Господь внял моим молитвам: пока что дерзкий план работал. Бифитер взглянул на Бесс, отпер дверь в туннель, и мы пошли вниз по ступеням.
В Белую башню… к моему отцу.
Я так часто вспоминала его, но не могла поверить, что сейчас увижу, поговорю с ним и посоветуюсь, как вести себя завтра на допросе. Бесс сказала, что мы можем остаться там всего несколько минут. Хватит ли времени, волновалась я, будет ли у меня возможность задать ему тот вопрос, который не давал мне покоя вот уже несколько месяцев. К несчастью, это был тот же самый вопрос, который грубо бросил мне в лицо герцог Норфолк: «Ваш отец чуть не подорвал себя порохом. На кой черт ему понадобилось делать это ради выблядка его казненного брата?» Я и правда не знала, что подвигло моего отца на такой странный поступок. В глубине души я опасалась, что, оставшись без жены и дочери, бедняга немного свихнулся от одиночества в Стаффордском замке. Я уже поклялась себе, что если мы с ним каким-то чудом освободимся из Тауэра, то я посвящу свою жизнь отцу. О возвращении в Дартфорд, разумеется, не могло быть и речи. Я слишком серьезно провинилась перед Доминиканским орденом. Но если бы я смогла ухаживать за отцом в Стаффордском замке или в каком-нибудь другом месте, которое он сам выберет, то всю жизнь благодарила бы Господа за Его милосердие. Я представляла себе эту картину — как я наливаю отцу суп, а он, выздоровевший, улыбается мне. Борзые лежат у его ног, а в камине весело пылает огонь.
Внезапно Бесс резко остановилась, и я врезалась в нее. Она чуть не выронила ключи.
Впереди посередине туннеля скакали две огромные крысы. Они не бросились прочь при виде людей, как это делали другие твари, а лишь чуть повернули в нашу сторону головы: в их огненно-красных глазах отражалось пламя свечи.
— Господи спаси, — прошептала Бесс. — Правда, они похожи на демонов? Это дурной знак, госпожа, уж поверьте мне.
Я должна была прогнать этих крыс, иначе моя спутница могла струсить. Я медленно обошла ее, встала спереди. Сердце так и рвалось из груди. Я сделала один шаг вперед, потом другой.
Крысы не шелохнулись.
— А ну кыш! — закричала я и изо всех сил топнула ногой прямо у них перед головами.
Испугавшись, обе крысы бросились к норе в стене
— Спасибо, — сказала Бесс. В пламени свечи ее лицо было бледным, как воск, на верхней губе выступили капельки пота.
— Мы ведь уже почти пришли? — спросила я.
— Да. Смотрите. — Она подняла свечу, свет распространился чуть дальше, и я увидела в конце туннеля ступеньки. При этом ее рука снова задрожала, и служанка бросила на меня виноватый взгляд. Мы обе понимали, что именно здесь, в Белой башне, риск попасться особенно велик.
Я переместила тюк с бельем на левое бедро и положила правую руку на плечо Бесс.
— Аллилуйя, хвалите имя Господне, хвалите, рабы Божьи! Воздвигните руки ваши к святилищу и благословите Господа Бога вашего! Взываю к Тебе, Господи, услышь голос мой! Да будут уши Твои внимательны к голосу моему, когда я взываю к Тебе, и защити меня! Аминь.
— Это было прекрасно, — прошептала Бесс.
— Слова святого Доминика, основателя моего ордена, — печально улыбнулась я.
— Госпожа, клянусь, я не подведу вас.
— Ты уже сделала для меня больше, чем кто-либо, с тех пор как… — Мой голос замер — перед моим мысленным взором появилось лицо Джеффри Сковилла: глаза молодого констебля были полны боли. Последние слова, которые он слышал от меня, стали для него жестоким оскорблением. Но сейчас не время предаваться воспоминаниям. Усилием воли я выкинула эти мысли из головы. — Идем, Бесс.
Мы поднялись по ступеням наверх, и Бесс отперла дверь в Белую башню.
Мы вошли в такой широкий коридор, что пламя от свечи даже не достигало дальней стены. Здесь стояла полная тишина. Я знала, что покои сэра Уильяма и леди Кингстон находятся в Белой башне, как и покои впавшей в немилость племянницы короля леди Маргарет Дуглас. А внизу еще, возможно, томится немало других узников, включая и моего отца. Но сейчас, в этом безмолвном жутковатом пространстве, мне казалось, что, кроме нас, здесь никого нет.
Мы с Бесс быстро шли по каменному полу. Здесь воздух был гораздо прохладнее, чем в темном туннеле: слабый ветерок обдувал мою голую шею, хотя нигде никаких окон я не видела. По конфигурации каменной стены я догадалась, что это мощный бастион. По моему телу побежал холодок, когда я подумала о человеке, который некогда создал это сооружение: о великом Вильгельме Завоевателе, о его несокрушимой мощи и невероятной алчности. Он возвел эту крепость пять столетий назад как памятник своей гордыне, а также для борьбы с саксами. Во времена первых королей здесь, вероятно, был громадный зал для приемов. Я подавила в себе нелепый страх при мысли, что сейчас из тени навстречу мне, позвякивая своими кольчужными доспехами, выйдет сам Вильгельм.
Мы прошли через ряд сводчатых помещений. Сквозь огромные окна сюда проникало больше лунного света. Я увидела, как слабые золотистые и алые лучи подрагивают на противоположной стороне одной из комнат — то была не луна и не свеча, а нечто совершенно иное. Я дернула Бесс за руку.
— Там часовня, — быстро проговорила она, не останавливаясь.
Значит, это были витражные окна. Хорошо бы помолиться в часовне о помощи свыше, но времени на это у нас, конечно, не было.
Еще несколько мгновений — и я увидела мерцающее вдали пламя, более сильное, чем от свечи, и поняла: именно туда мы и направляемся. Мое сердце забилось чаще, я поспешила за Бесс.