Крест и меч
Шрифт:
— Посадите их в яму! — она указала в сторону Куще. — А этого еще и свяжите. Не давайте им есть и пить, покуда не переменится их решение! В яму их!
За стражниками следом вошел грузин весьма благообразного вида, с седой окладистой бородой, в большом белом плаще с балахоном. Плащ его был расшит золотыми нитями. Это и был, по всей видимости, «белый старец» из рассказа корчмаря, или расстрига, по версии пившего в корчме пиво алана. «Старец» улыбнулся и тихо произнес:
— Зачем ты так строга с ними, о прорицательница? Ведь они устали после испытания. Не лучше ли им отдохнуть в наших покоях? А завтра
Девица грозно сверкнула очами:
— Ты же знаешь, когда на меня нисходит озарение, мне нельзя перечить, потому что божественный гнев возгорается в моем сердце. В такой момент я могу не только приказать посадить их в яму, но и проклясть, а тогда дни их будут сочтены.
— Я знаю это, о услаждение моей души. Но странники еще не знают, с кем свела их судьба. Смилуйся над ними! Не проклинай, молю тебя!
— Хорошо, пусть отдыхают, — прорицательница поправила волосы и вновь села на трон. — Но этого, — она снова указала на Куще, — следует посадить в яму! Пусть там отдыхает! Может быть, тогда завтра он будет повежливей.
Старец согласно кивнул, и к пастуху подошли вооруженные кинжалами грузины. В руке одного из них была крепкая веревка.
Куще и Иуане, который уже пришел в себя, с изумлением наблюдали за этим представлением. Наконец пастух, глядя на осторожно приближающихся к нему картлийцев, возмутился:
— Вы кого тут хотите заарканить, недоумки?! — Он посмотрел на расстригу, который, похоже, испугался. — Если не прикажешь им остановиться, будет плохо!
Иуане достал свой меч и крепко встал на обе ноги. Гнев придал ему силы и изгнал из тела остатки недавней немощи. Картлийцы оробели и не знали, что делать дальше, — видимо, они привыкли иметь дело с простыми крестьянами, которые становятся покорными при виде обнаженных мечей. Но этих алан не пугало ни их количество, ни злобные ухмылки. Наконец прорицательнице надоела их нерешительность и робость. Она ткнула пальцем в Куще:
— Схватить их! Что встали?!
Стражники двинулись к аланам. Тогда Куще прыгнул, как барс, и, схватив двоих стражников, стукнул их головами. Этого оказалось достаточно, чтобы горе-воины потеряли сознание. Остальные, видимо, вспомнили, что они простые крестьяне, а не солдаты. В спешке побросав мечи, они выбежали из зала.
Куще прыгнул еще раз и поймал «белого старца» за бороду. Тот то ли не понял, что произошло, то ли делал вид, что не понял. Он что-то лепетал, но смысл слов нельзя было понять. Ахсартагат подошел к прорицательнице и приставил меч к ее шее. Она побледнела. Царевич кивнул в сторону «старца»:
— Давно ты с этим расстригой?
Девица, наконец, осознала, что произошло, и отрицательно покрутила головой, оправдываясь:
— Нет, прекрасный юноша! Этот похотливый старик запугал меня до смерти и заставил обманывать! Я такая же жертва, как и остальные, я не виновата!
— Кого это я заставил, — возмутился старец. — Разве не ты сама пришла ко мне в поисках красивой жизни?!
— Тихо! — Иуане грозно взглянул на расстригу. — С тобой все понятно! — Он вновь повернулся к девушке. — Как, впрочем, и с тобой. Теперь вы выйдете вместе с нами к оболваненным вами людям и объявите, что они могут разойтись по домам.
Расстрига напряженно улыбнулся и покосился на
— Вы не понимаете, что делаете, благородный юноша. Они и так в любой момент могут покинуть эту обитель. Разве вы не видели, что представляет собой моя охрана? Их грозный вид совершенно не сообразуется с их духом. Мои работники сами не хотят уходить от меня, а селяне верят в мои молитвы. А теперь вы хотите оставить их без духовной поддержки. Если я и прибегаю ко лжи, то только ради спасения душ тех овец, что Господь приводит ко мне. Вмешавшись в наши дела, вы рискуете поломать судьбы сотен людей. Так что не совершайте необдуманных поступков, на которые так богата юность. Если не верите моим словам, благородные воины, мы можем проследовать к виноградникам, и вы все увидите и услышите лично.
Иуане хмуро кивнул, и они все вместе пошли к виноградникам. Там трудилось не менее сотни человек. Собирая виноград, они пели песню, где, как заклинание, повторялся незамысловатый припев на незнакомом языке. У сборщиков винограда был отсутствующий взгляд и бледные лица. Увидев расстригу и девицу, эти люди, все как один, пали ниц и приветствовали их.
Расстрига сразу же переменился: из пойманного вора он вновь превратился в старца, его взгляд загорелся, а голос приобрел утерянную уверенность:
— Дети мои! Я принес вам благую весть: все, кто хочет, могут идти домой! Не довлеет над вами больше проклятье — осталось только благословение!
Люди недоуменно молчали. Иуане и пастух наблюдали за их смущенными лицами, не понимая, почему они не радуются освобождению, пока один из работников вновь не пал ниц и с плачем отвечал:
— На кого ты нас оставляешь, отец наш? Не хотим мы покидать твою обитель спасения. Не гони нас…
Его примеру последовали остальные работники — они тоже попадали ниц, как деревья после урагана, и стали умолять расстригу не прогонять их.
«Старец» высокомерно посмотрел на Иуане и Куще:
— Вот видите, благородные аланы, никто из них не хочет покидать обитель. Им не нужна свобода, они ею просто не смогут воспользоваться.
Тогда разгневался Иуане на глупость людей и отсек мечом седую благообразную бороду лжестарца до самого подбородка. Затем кинул ее людям. Ветер понес пряди волос по винограднику.
— Очнитесь! Разве вы не видите, что это не старец, а покинувший святую обитель расстрига! Он обманывал вас все это время. Не будьте ж олухами, возвращайтесь домой!
Люди продолжали молча стоять на коленях. Затем снова стали причитать:
— Не хотим домой! Пожалейте нас! Отпустите светлого старца! Не делайте нас сиротами!
— Ну, и что дальше? — Расстрига попытался улыбнуться, прикрывая остатки бороды на подбородке. — Они не хотят возвращаться. Теперь крепость — их родной дом, а я их отец, светлый старец! У них есть кров и простая, здоровая пища. Не очень трудная работа. Живут они, как птицы, одним днем. Разве не это предписывал Христос? У них есть я — их бог, и уверенность в будущем дне. Идите, добрые аланы, подобру-поздорову. Легко что-то сломать, но трудно, а иногда и невозможно починить. У нас в крепости есть деньги, кони — все, что требуется путешественникам. Забирайте все, что вам нужно, и уходите прочь. Оставьте нас в покое!