Крест Империи
Шрифт:
В какой-то момент мне стало по-настоящему страшно. Но мы уже непонятным образом оказались на кровати. И Юлиан прижал меня так, что и не пошевелиться, и уже не просто его руки бродили где-то там внизу, а вдруг я почувствовала, что одежда там, снизу, куда-то исчезает, сползает, и холод обнаженной кожи, и скользящие нестерпимо сладкие руки Юлиана… И снова я ощутила твердое и горячее, острое, как наточенный кол, у своего бедра, и тогда мигом все прошло. Никакой радости и никакого наслаждения, я просто поняла, что происходит, и рванулась молча, страшно, изо всех сил… не дай Бог закричать! Не дай Бог увидит кто-нибудь…
— Ты что, Крис? Ты что?
– бормотал Юлиан. Я зашептала, обливаясь слезами.
— Не надо! Не надо, пожалуйста!
— Ничего… не бойся… - он мягко, но сильно прижал мне шею, еще чуть- чуть - и передавит сонную, и я потеряю сознание, и как-то очень умело раздвинул мои бедра коленом, почему же я так мало занималась кьянгом, он сильнее меня, он гораздо меня сильнее, я ничего не могу сделать. От этого предательства, от насилия я начала истерически рыдать - но тихо, потому что не дай Бог, кто увидит… И в какой-то миг дикая боль пронзила меня.
… Наконец Юлиан отпустил меня, и я поспешно, дрожащими руками, натянула белье. Юлиан покрывал мое лицо поцелуями, гладил меня ласково.
— Милая, - прошептал он, - ну ничего же страшного? Ну чего ты испугалась?
Что-то происходило во мне. Менялось что-то. Ведь я теперь - женщина, вдруг мелькнула поразившая меня мысль. Не девочка. Я стала совсем другой. Это он сделал меня другой.
Злость проходила постепенно. Тело мое казалось необыкновенно наполненным… насытилось. Да, внутри еще что-то болело. Но это необходимо, это ведь со всеми происходит рано или поздно. Иначе не стать настоящей женщиной. Да, Юлиан меня почти изнасиловал. Но ведь иначе я бы никогда на это не согласилась… я ведь дура… И не стала бы вот такой. Как сейчас. У меня не было бы этого опыта. А так - он действовал решительно… как мужчина. И он ведь по сути прав.
Ему лучше знать.
Но ведь это грех… это страшный грех.
— Юлиан, - прошептала я, поворачивая к нему лицо, залитое слезами, - как же мы теперь… ну как? Как на исповедь?
Юлиан сел, стал застегивать молнию на своих штанах. Взглянул на меня - слегка отчужденно.
— Ты сама должна понимать, Крис… Не маленькая. Грех, не грех… кто в этом разберется? Ты что, точно знаешь Божью волю? Или может, священник знает? В общем, смотри сама… насчет исповеди.
— Крис, нам поговорить надо.
Вики сегодня ушла на какое-то мероприятие для первокурсников. Надо было и мне уйти. Так ведь и знала. Тавита все время косится на меня последнее время. Но Юлиан сегодня дежурит в больнице.
Просто полежать. Мне так хотелось просто полежать, не двигаясь, ни о чем не думая, под одеялом. Господи, до чего же все надоело…
Я медленно повернулась к ней. Тавита сидела у стола со своими учебниками.
— Ну что?
— Крис, с тобой происходит что-то. Тебе плохо, мне кажется…
Когда кажется - крестятся, подумала я, но это было грубо и нехорошо.
— Да нет, - ответила я вяло, - просто так… депрессия какая-то. Зима, наверное. Долгая зима в этом году.
— Ты и не причащалась в это воскресенье. Кризис веры?
Мы привыкли делиться друг с другом своими кризисами веры, сомнениями и всем прочим. Но у меня сейчас не было проблем именно с верой.
Да и почему они должны быть?
Священник только человек. Церковь с ее канонправом тоже состоит из людей. Откуда люди могут знать точную волю Господа? Толковать ее? Это излишняя дерзость…
Может, кстати, это вообще у нас все от гордыни. Совершенными быть хотим. Безгрешными. Истязаем себя. А честнее было бы признать свою грешную природу… как я вот сейчас признала. От человеческого, биологического - не убежишь.
Но как объяснить это Тавите? Она же фанатик, точно такой же, какой я была полгода назад.
А что ей остается, если человек, которого она любит, за полтора года лишь один раз был в отпуске, с ней? Да и то - они считали, что им разрешены только скромные поцелуи.
Правильно - сублимировать накопившуюся энергию.
Все эти мысли промелькнули очень быстро и, возможно, как-то отразились на моем лице, но я ответила вяло.
— Да исповедаться не успела. Задержалась на радиологии в субботу…
Тавита покачала головой. Я поняла, что она не верит мне. И то - раньше я всегда успевала исповедаться. С отцом Тимо у меня отношения близкие… были… я могла прийти и в неурочное время.
— Да это ладно, - сказала Тавита, - просто ты вот уже месяц, наверное… или даже с Рождества - ты какая-то в воду опущенная ходишь. Ну может, если ты поделишься, легче станет?
А интересно, если в самом деле рассказать - она пойдет доносить? Может, и не пойдет. Посмотрела на нашу трагедию с Агнес… Но я просто не хочу наваливать на нее эту ответственность. Связывать. Легче ничего не знать.
— Из-за Юли?
– спросила она прямо. Я пожала плечами.
— Ну я понимаю, он,конечно, козел… Ничего не говорит. Играет на твоих чувствах… А ты, кажется, втюрилась в него еще сильнее, чем в Йэна.
— Да, - сказала я, - сама удивляюсь. Йэн такой положительный… а таких чувств не было.
А осталась - одна злость, подумала я про себя. В самом деле, как подумаю в последнее время про Йэна, так начинаю прямо его ненавидеть. Весь такой совершенный, правильный, всегда уверенный в себе и в своем деле… Просто нечеловечески правильный. Нереальный.
— А я его видела, кстати, - сказала Тавита, - вчера. Хотела тебе сказать. Видела у главного корпуса.
— Странно… - пробормотала я, - что ему здесь делать-то?
В общем-то, район у нас отдаленный, мы на отшибе. Нет серьезно - что он мог здесь забыть?