Крест на моей ладони
Шрифт:
— Элунэль, если ты понял, для чего нужна свобода, поймут и другие.
Он внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Свобода — это самостоятельный выбор пути.
Элунэль взял меня за правую руку, перевернул кисть ладонью вверх и накрыл своей.
— Всё, что по-настоящему есть у хелефайев, то, ради чего нас сотворили, это наша верность. Но верность такая странная штука, что обладать ею можно, только отдав другому. Моя верность принадлежит тебе. Ради того пути к новому миру, который ты сможешь проложить, начертательница.
— А ты уверен, что это будет хороший мир? — спросила я.
— Нет. Но хуже, чем есть, мир быть не может. Так что новый
— Корсунь, — произнёс он едва слышно. — Великое Всесилие стихий, ведь это же корсунь! Ратный крест и перепутье, знак смены судеб.
— Это шрамы, — убрала я ладонь. — Пусть и в форме косого креста. Всего-навсего шрамы, и не более того. Ты лучше личину надень, чем искать высший смысл там, где его и в помине нет.
Элунэль накинул новую личину.
— Что ты думаешь делать с Джакомо?
— Активацию Рижина завершит Хаосом — так быстрее и надёжнее. И сегодня же Джакомо отработает основные страховки со всеми тремя первоосновами. Но, в конечном итоге, из четырёх вариантов он выберет Свет. По складу характера Джакомо похож на белодворцев, так что финал очевиден.
— А ты выбрала Хаос?
— Нет, — покачала я головой. — Хаос мне навязали как дрянной товар в мелочной лавке. Так что пришлось учиться работать с тем, что было.
— Но что бы ты выбрала, будь возможность?
— Ничего не знать о существовании волшебного мира. Стать обычным человеком, а не волшебницей.
Элунэль глянул на меня с испугом.
— Нет, — сказал он. — Ты не можешь нас бросить. Нельзя бросать тех, кто тебе верит.
— Я знаю. И не собираюсь никуда уходить.
— Хорса, а чем Хаос лучше Света?
— Ничем. Это дело вкуса. С Хаосом мне было удобнее, только и всего. Больше подвижности, изменчивости. Зато пробивная и фиксирующая способность ниже, чем у первооснов. Но наказателю всё же лучше пользоваться Хаосом, а первоосновами лишь изредка, как вспомогательными силами, — дольше проживёшь.
— Вот как, — задумчиво произнёс хелефайя. — Интересно.
— Да прям, — дёрнула я плечом. — Ничего по-настоящему интересного в изначалии нет, и никогда не было. Гораздо важнее придумать, как уговорить Джакомо завтра же уехать в Пражанию.
— Зачем? Учиться он может и здесь. Обратники — большая редкость, но найти наставника мы сумеем. К тому же не обязательно учиться сразу высшему искусству. Достаточно купить Джакомо хорошую волшебную палочку.
— Правду мой брат говорил, лишних знаний действительно не бывает, — вздохнула я. — Надо было на учебке нормально заниматься, а не читать на лекциях детективы вперемешку с любовными романами. Сейчас можно было бы обучить Джакомо всему начальному курсу, довести до того уровня, когда становится возможным самообразование. Нулевики ведь могут управлять и прямой и обратной магией. Другое дело, что нам доступно только самое элементарное волшебство. Но чтобы обучать других, нужны знания как таковые, а не способность применять их на практике. Однако сожалеть об упущенных возможностях поздно, надо расхлёбывать последствия собственной глупости.
— Нина, — не понимал Элунэль, — но для чего Джакомо надо учиться именно высшему волшебству?
— С первоосновами будет быстрее и надёжнее, — объяснила я. — Да и учитывая альянсовские порядки, высшее посвящение станет для Джакомо дополнительной страховкой. Появлению человека-волшебника здесь не обрадуются. И ещё — Джакомо обязательно
Элунэль кивнул.
— Поэтому ты и хочешь увезти его в Пражанию? — понял он. — Ар-Даллиганы и Тлейга не поверили, что Джакомо стал волшебником, да ещё и высочайшим, вроде Брокко или Дьятры. А когда осознают непреложность этого факта, Джакомо будет далеко, и всё их общение сведётся к переписке по интернету и телефонным звонкам. Получая сообщения в обычном джакомовском стиле, Тлейга и ар-Даллиганы быстро смогут понять, что статус чаротворца не мешает ему оставаться прежним. Ни дружбе, ни любви ничего не угрожает, если только они сами не захотят её разорвать. Но они не захотят.
— Да, — сказала я, — всё верно.
— Постой, — сообразил Элунэль, — ты хочешь провести финальную активацию в совершенно непригодной для этого зоне. Побочным эффектом станет сильнейший приступ голода у всех участников.
— Уютная и тихая совместная трапеза после серьёзной нервотрёпки объединяет надёжно и прочно, — ответила я. — Превращает совершенно чужих людей в крепкую и слаженную команду.
Элунэль только головой покачал, поражаясь изысканности троедворского интриганства.
На основице Дьятра держался с обыденной непринуждённостью, зато свита — два гвардейца-телохранителя в ранге лагвянов, оба маги — были напряжены до звона. Мишель де Фокон посматривал на них со снисходительной усмешкой.
На его месте предложение Дьятры стать проводником по линии крови я сочла бы оскорблением: не повелительское это дело, поднадзорные объекты для нунцината разыскивать. К тому же за собственной подданной бегать, — ведь, проживая в Чесночном квартале, я считаюсь членом его общины. Но Фокона такая несуразица нисколько не смущает.
Дьятра улыбнулся.
— Я пришёл с просьбой о личной беседе к волшебнице высшего посвящения, — ответил он на ментальное эхо. — К тому же к истиннице. Это — встреча равных, а синьор Фокон оказал мне любезность и помог разыскать вас в Риме.
Дьятра не лгал, разговор действительно будет личный — насколько применимо такое понятие к беседе с верховным нунцием.
Стоять посреди оживлённой улицы было неудобно, и мы сели за столик ближайшего открытого кафе.
— Зачем чаротворцу охрана из двух лагвянов? — спросила я. — Их должно быть либо десяток, чтобы создать живой щит, на который противник будет вынужден потратить время, либо не быть вовсе, чтобы, в случае покушения, под ногами не путались.
— Я привёл их ради небольшого урока, — ответил Дьятра. — Это телохранители монсеньора. Те самые, которых вы отрубили в зале суда. Окажите любезность, объясните, как боец и волшебник нулевого уровня мог справиться с опытными воинами лагвянского ранга.
— Ваши люди совершенно не ожидали нападения. Им даже в голову не пришло считать простокровку опасной. Хотя общеизвестно — против крепкого кулака никакое волшебство не помогает. Бессильно оно и против пули в голову. Ваши охранники, Дьятра, не думали, что молодая женщина сумеет их прикончить. Но для убийцы важны не пол и не возраст, а мастерство и внешняя безобидность. И самое главное — как бойцы ваши люди настроены исключительно на сражение, на процесс. Это ошибка. Настрой должен быть только на результат. С противником не сражаются, его уничтожают с наименьшими затратами сил, средств и времени. Нельзя затягивать схватку, потому что пока вы сражаетесь, пока ваше внимание отвлечено, вас с лёгкостью может убить другой противник.