Крестная дочь великого инквизитора
Шрифт:
— Истинная дочь великого инквизитора. Можно все, что угодно ради великой цели. Ты так говоришь, будто уже знаешь, как отсюда выбраться… - в голосе Лоренсо послышалась горькая ирония.
– Между тем, я понятия не имею, как тебя спасти. Можешь вербовать меня сколько угодно, но что толку, если ты останешься здесь?
— Ничего, что-нибудь придумаю. Кажется, обвал закончился. Сейчас схожу, проверю, может быть, можно как-то выйти хоть в соседний зал. Кстати, как так получилось, что все обрушилось, когда мы зашли?
— Кассара приказала разбить основания нескольких колонн. Ее… дети
— А почему нас с тобой не завалило?
— Ты не обратила внимания? Мы находимся в нише. Сюда вряд ли что-то долетело бы. А все, что было здесь наверху, заранее сбили. Так что это самое безопасное место.
— Надеюсь, Себастьян спасся, - проговорила Кара, вспомнив тот ад, что не так давно творился в подземном зале.
– Он не мог не спастись.
Инстинктивно она схватилась за фибулу и ощутила жгучий холод. Украшение было ледяным и жадно поглощало тепло, идущее от ее руки. Голова закружилась, девушка закрыла глаза, пытаясь унять подступившую к горлу тошноту.
— С ним что-то случилось, - с трудом проговорила она, с трудом разжимая руку и выпуская из нее фибулу.
– Я не понимаю… Никогда такого не было. Мне нужно уходить.
— Уходи, - угрюмо произнес Лоренсо.
– Если только дорогу найдешь.
Кара нашарила в мешке у пояса последнюю свечу, чиркнула огнивом. Неверное пламя высветило неестественно бледное лицо барона де Скорси. Он был по-прежнему очень красив, только красота стала какой-то потусторонней, холодной, нечеловеческой. Кара любила Себастьяна, в этом у нее не было ни малейших сомнений, но Лоренсо тоже занимал немало места в ее сердце. И уж во всяком случае он был очень дорог ей как друг или брат. Глядя на его лицо, Каре хотелось расплакаться от бессильной злости на судьбу, на бруксу, на эту вопиющую несправедливость. До нее даже, пожалуй, дошел смысл слов сумасшедшей. Род де Скорси мог продолжиться, не будь последний из его потомков честным и порядочным человеком. И вот какова плата за его достоинства. На миг даже мелькнула еретическая мысль о том, как может Бог допускать подобную несправедливость. Разве ничего не значит благородство души, разве ничего не значит преданность друзьям и верность долгу? Разве можно за помощь брату и за уважение к женщине осуждать на вечный холод и вечное одиночество?! Не сдержавшись, Кара обняла Лоренсо, но тот очень быстро оттолкнул ее от себя.
— Не надо. Мне тяжело.
— Я бы сама дала тебе кровь, но… - попыталась оправдаться девушка.
— Мне не нужна твоя кровь. Иди, ищи выход и уходи, - перебил ее барон.
– Тяжело, когда ты рядом.
— Прости… - тихо сказала Кара и, взяв свечу, полезла через завалы исследовать пещеру.
Как она и предполагала, выход был напрочь завален камнем. Никаких шансов туда пробиться не существовало. Девушка вернулась обратно. Села чуть поодаль от Лоренсо, который тем временем уже развязал стягивавшую его ноги веревку.
Пламя свечи лениво колыхалось. Кара опять дотронулась до фибулы. Ледяное серебро
— А зачем тебя связали?
– не удержалась девушка.
— Чтоб не мог отойти и смотрел на… - Лоренсо кивнул в сторону, где лежали люди.
— Но ты же тогда и к ним не смог бы приблизиться.
— Смог бы. Веревки - да, но когда ты одержим жаждой, то они как нитки. Это отнимает силы и, конечно, усиливает жажду, поэтому я не рвал их.
— Понятно, - угрюмо сказала Кара.
— Без шансов?
— Похоже.
— Сейчас я посмотрю. Вдруг…
— Нет, там силы не хватит. Там не глыба - крошкой все засыпало с верхом.
— Тогда не сиди. У тебя свечей много что ли?
— Одна.
— Ну так воспользуйся!
— А я что сделала?
— Сразу видно - не в замке выросла, - хмыкнул Лоренсо.
– Иди и смотри, где пламя начнет колыхаться. Около выходов всегда сквозняк. Даже если это потайные двери - их редко замуровывают настолько намертво. Мы с братом… часто в детстве так баловались.
— Точно! Лоренсо, ты гений!
— Иди, - с раздражением ответил барон.
Осторожно продвигаясь вдоль стен, Кара смотрела на огонек. Это была непростая задача, ведь при движении он тоже отклонялся. Приходилось то и дело замирать, проверяя, от чего именно на сей раз мигнуло пламя свечи.
Когда она закончила свое исследование, свеча почти догорела. Похоже, пещера была тупиковой. Скоро должна была опуститься полная темнота. Стало страшно. Кара вернулась к Лоренсо. С ним она чувствовала себя в большей безопасности даже теперь.
— Дай свечу, - барон почти выхватил огарок из рук Кары.
– Я, кажется, понял, где надо посмотреть. Идем.
Они быстро вышли на галерею, ведущую наверх. Кое-где приходилось перепрыгивать через провалы на приличной высоте. Было жутковато, но Лоренсо ее подстраховывал. Свеча несколько раз гасла, приходилось ее зажигать. На самом верху от огарка почти ничего не осталось, зато возможное решение нашлось само собой - как догадался барон, галерея вела к еще одному коридору.
— Я не смогу пойти с тобой, - сказал он.
– Попробую привести в сознание преподобного. Может быть, тебе удастся его вытащить. В любом случае, это лучше, чем идти одной. Посиди здесь. Свечу погаси. Ее ненадолго хватит.
— А ты как?
— Я и без света прекрасно теперь вижу. Есть некоторые преимущества в моем состоянии.
Кара осталась одна. Еще некоторое время она слышала шорох шагов Лоренсо, потом наступила почти полная тишина. Чтобы не было так страшно, она опять сжала в ладони подаренную Себастьяном фибулу, но сделалось еще страшнее - украшение стало еще более холодным, чем раньше, хоть это и казалось невозможным.
— Тано, что с тобой, Тано?
– девушка села на пол, прижала колени к груди и закрыла глаза. Острая иголка вонзилась в ладонь, но Кара не почувствовала этого. Почти сразу навалилась усталость. Такая, что даже дышать казалось непомерно сложной задачей. Опять затошнило и, одновременно, страшно захотелось есть. Предчувствие беды сжало сердце стальными тисками.
– Тано… - по щекам покатились слезы.
– Не оставляй меня… Пожалуйста…