Крестом и мечом
Шрифт:
Во многих странах, царь, князь или иной вождь традиционно выбирается народом. Обычно на престол садится предводитель, одержавший победу в войне над врагами, опираясь на мечи ополчения, т.е. на самую активную часть народа. В мирное время царь обязан заботиться о своих избирателях. Он гарант защиты и справедливости. В противном случае, царь не оправдывая чаяния народа, может быть свергнут.
В Атиле все наоборот. Там правит не военный вождь, а премьер министр, председатель Всемирной торговой организации. Избранный хазарским народом каган – марионетка малеха рахдонитов. Каган лишь кукла, выставленная на показ. И это очень удобно! Например, когда народ недоволен государем. Что? – Константин изобразил народное возмущение. – Каган не заботиться
Но что от этого меняется? Народ продолжает нищенствовать. Не развиваются искусства, чахнут ремесла. Учебные заведения становятся привилегией для детей богачей. Строятся не города, а склады и караван сараи. А почему? Потому что вся власть остается не у вождя хазар, а у его первого министра. А он не зависит от народного волеизъявления. А раз не зависит, следовательно, и не думает о том, чтобы дать что-нибудь своему народу взамен.
На первом месте у главы рахдонитов благо для себя и себе подобных, «избранных». И если для этого надо будет превратить весь народ в рабов, он, не колеблясь, сделает это. Хорошо чувствуют себя в Атиле только профессиональные наемники, чье умение владеть мечами щедро оплачивают эти самые, так называемые избранные.
– Мне рассказывали, что их воины алларисии увешаны золотыми изделиями с ног до головы, – вспомнил Феофилакт.– И в Боспорской епархии алларисии всячески угнетают христиан.
– Вот-вот. Поэтому, друг мой Феофилакт, нельзя допускать, чтобы реальная власть попадала в руки тех, кто не зависит от народного волеизъявления. Страшно, когда во главе государства стоит тот, кто посвятил свою жизнь добыче сверхприбыли.
– Значит, война с Атилем неизбежна? – Спросил Феофилакт
– Атильское государство победить несложно, и Маслама это доказал наглядно, – подумав, ответил Константин. – Но в этой войне мало смысла. Сколько не руби Гидре голов, на месте одной вырастают две. Поэтому я предпочитаю Гидру укротить и держать на коротком поводке.
– Понимаю, – согласился с базилевсом Феофилакт. – Только поводок должен быть крепкий. А то Гидра быстро сожрет зазевавшегося хозяина, – пошутил он.
– Это точно, – улыбнулся вместе с патриархом и базиевс. – Ну а как прошла твоя беседа с нашей северной гостьей Хельгой? – Поинтересовался Константин, когда снова стал серьезен. – Что ты скажешь о регентше Русов?
Теперь ненадолго задумался Феофилакт.
– Она очень умна и образованна, Константин, – серьезно ответил он. – И разговаривать с ней нужно серьезно. Давить на нее бессмысленно. Нужно аргументированно убеждать. Если она станет другом, то не за блестящие побрякушки или продавшись за золотые монетки. Пустыми обещаниями о красивой жизни ее тоже не купить.
– Хм. Вижу, она произвела на тебя глубокое впечатление, – хмыкнул Константин. – А как она объяснила сожжение целого города своих подданных? Христиан, находящихся под нащей защитой.
– Как я понял, это как то связано с пропагандой Атиля. Тервинги сожженного Керстеня и грейтунги княжества Дороса Таврического склонялись к союзу с Хазарией. Очевидно, что под благовидным предлогом волеизъявления народа, каган Хазарии планировал вернуть обратно эти территории. Подкупленные олигархи Керстеня спровоцировали народные беспорядки. Вдова вынуждена была поступить жестко, что бы сохранить государство для своего малолетнего сына.
– И это было правильное решение, – одобрил Константин. – Полумеры там не спасли бы ее. Как я уже упоминал, «зеленые» олигархи и «красное» простонародье – ужасная смесь, легко свергающая царей и разрушающая государства.
Непреднамеренно вдова росов оказала Византии услугу, покарав еретиков предателей. Ну что же, если ты отпустил ее грех, на который она решилась ради своего отпрыска, я тоже прощу ей самоуправство и приму ее посольство.
– Когда? – Полюбопытствовал Феофилакт.
– Марианн Аргир навел порядок в Неаполе и Калабрии, очистив Лангобардию от исламистской заразы. Победа объединенного флота Византии и иберийских арабов над флотом Фатимидского халифата у Сицилии завершила блестящую компанию этого года, рассуждал Константин. – Как только закончиться триумфальная встреча и чествование победителей на ипподроме, тебе Феофилакт предстоит провести свадебную церемонию. После свадебных торжеств я приму посольство Хельги. А до тех пор, распоряжусь, чтобы паракимомен Василий обеспечил наместницу и ее людей почетными местами в ложах ипподрома, ну и всем необходимым. Росам полезно будет увидеть мощь и славу Византии.
– Константин, я что-то не успеваю за твоими мыслями. Возможно, я что-то упустил. О какой свадьбе ты говоришь? Ты что собираешься женить наследника Романа? На ком?
– Роман хочет взять в жены девицу из провинции, – объяснил Константин. – Впрочем, ты знаешь о ней.
– Да, об этом уже шепчутся даже лошади у меня в конюшне. Но она же, мимическая актриса, хоть и из касты скотоводов, – сыронизировал патриарх.
– Во-первых, ты сам говорил, что Иисус стер различия между сословьями и кастами. Во-вторых, мне доподлинно известно, что она внебрачная дочь шаха Марзубана Мусафарида, правителя Мидии Атропатены. Он входит в родоплеменное объединение дейлемитов Персии. А они влияют на политику Багдада. Анастасия – неплохой козырь в нашей восточной политике, если правильно разыграть эту партию. В-третьих, ее мать принадлежит к побочной ветви Мамиконянов, славного рода потомственных военноначальников Великой Армении. И одного этого достаточно для принятия ее в царскую семью.
И последнее. Она в положении. И возможно это будет мой долгожданный внук. Поэтому свадьбу наследника необходимо провести до срока родов. К тому же это лишний повод показать непоколебимость империи. Укрепить дух подданных поводом для веселья, поразить богатством союзников, а мощью устрашить врагов.
– Я поражен, сколько сведений ты успел собрать о своей будущей невестке.– Высказался ошарашенный патриарх. – И все же. Прошлой зимой она выступала с группой мимов на рыночной площади, где перемывали кости, в том числе и мне, на глазах у всего города. А еще выступает в амфитеатрах, где ставятся пьески короткие, но очень насмешливые и исключительно непристойные. Сразу вспоминается Святой отец Златоуст, который вопрошал: «Откуда чародеи? Не из театров ли они выходят, чтобы возмущать праздный народ и доставлять случай пляшущим пользоваться выгодами многих смятений и блудных жен ставить преградою для целомудрия?..»
– Да брось ты,– отмахнулся басилевс. – Она молода и своей игрой завоевывает поклонников. А в Царском городе мимы везде играют одинаково в день Зимнего солнцестояния. Потому что раз в году все равны. И исключений ни для кого не делают, ни для священников, ни для царской семьи. А время, когда на подмостках выступали одни мужчины, давно минуло.
Кстати, председатель правительства Василий рассказывал мне, что ее мать Цира тоже весьма талантливая актриса. Она сумела поставить театр Гитио на службу церкви. Почему бы тебе не подумать о том же и не перенести этот полезный опыт в столицу? Вместо того чтобы обвинять мимов в непристойности. Но это второе. Скажи мне главное. Как она показалась тебе?
– Ну, играла, на мой взгляд, весьма недурно, потешая мирское простонародье,– подумав, ответил Феофилакт. – Да и внешне полна соблазнов. Прости Господи! – Патриарх перекрестился. – А как к этому относится севаста, моя сестра?
– Моя супруга занята больше благотворительностью, чем театром. Впрочем, она согласится со мной, – уверенно ответил базилевс, но патриарх в сомнении покачал головой.
– Наша святая обязанность, нести слово Божье народам, искореняя язычество, мессианство и прочую ересь. И в этом мне помогут Святые реликвии и артефакты, а не театральные представления.