Крестоносец
Шрифт:
— Вот этот — из слоновой кости, — продолжал Саламаджо. — Есть еще золотые, серебряные, рубиновые. Стражники любят драгоценные камни. Мы обмениваем их на еду.
Саламаджо голой рукой загасил пламя. Цветы и деревья исчезли, солнце померкло.
— А другие заключенные, — спросил Андре, — неужели они не покушаются на вашу мозаику? Ведь вас всего двое.
— Раньше нас было семеро, — объяснил Саламаджо. — Пятерых моих людей выкупили несколько недель назад. Тамплиеры прислали в цитадель своего представителя, он заплатил двадцать золотых монет за каждого. К несчастью,
— Нас не выкупят, — сказал я.
— Султан неплохо наживается на этой тюрьме, — сказал Саламаджо. — Он приглашает представителей всех рыцарских орденов в Алеппо, чтобы продать своих пленников.
— За нами никто не приедет, — сказал Андре.
— Почему вы так в этом уверены? — спросил Саламаджо.
— Большинство наших собратьев из Калатравы мертвы, — сказал я. — Они погибли во время осады Крак-де-Шевалье.
— Великий замок пал? — спросил Саламаджо. — Когда?
— Несколько недель назад. Нас с Андре захватили в плен.
— Почему только вас двоих?
— Защитники Крака получили право уйти — если сдадут замок, — объяснил я.
— Уйти в эту темницу?
— Нас с Франциско предал дон Фернандо, сын короля Хайме, — сказал Андре. — Он повинен в смерти великого магистра Калатравы, Рамона. Мы стали свидетелями предательства дона, и, чтобы никто не узнал о его вероломстве, он отдал нас в руки неверных.
— Я уверен, что кто-нибудь из ваших товарищей, оставшихся в живых, сообщит о вашем исчезновении, — сказал Саламаджо. — Они разузнают, что с вами стало.
— Дон Фернандо позаботится о том, чтобы никто этим не заинтересовался, — возразил я.
— Значит, тамплиерам придется выкупить и вас тоже. Мы с Мануэлем настоим, чтобы вас включили в сделку.
— Мы с Франциско будем весьма вам обязаны, — сказал Андре.
— Это мы вам обязаны, — ответил Саламаджо. — Нам уже порядком наскучило общество друг друга. К тому же теперь, когда вы здесь, тевтонцы не посмеют на нас напасть. С тех пор как нас осталось двое, наши германские братья только и ждут подходящего момента, чтобы нанести удар. Видите, они следят за нами из-за каменной стены.
Я взглянул туда, куда указал Саламаджо, но не увидел ничего, кроме серой дымки.
Саламаджо крикнул в темноту:
— Эй, бездельники! Обратили внимание на прибытие рыцарей ордена Калатравы — Франциско и Андре? Они явились сюда прямо с передовой.
— Эти восемь германцев занимают одну из бывших передних султана, — пояснил Мануэль. — Там столько древесины, что хватит на обогрев всей пещеры в течение нескольких зим. Парочка англичан обнаружили деревянный пол, когда искали золото, они пытались скрыть от других свою находку, лишь изредка продавая дерево. Но один германский лазутчик случайно наткнулся на англичанина, когда тот вытаскивал деревянную доску. На следующий день германцы вышли из своего укрытия в другом конце пещеры и напали. Мы наблюдали за сражением отсюда. Англичане разбежались через несколько минут, и теперь германцы продают дерево на дрова каждому клану в тюрьме.
— Как и все богачи, — перебил Саламаджо, — они никак не могут насытиться. И ищут, что бы еще им захватить. Если германцы решат отнять у нас мозаику, мы будем биться до смерти.
— Саламаджо, — сказал Мануэль, — ни слова о смерти. Нужно показать Андре и Франциско всю тюрьму.
— Сделать обход, — согласился Саламаджо, — чтобы наши друзья получили представление о том, что делается в аду. Проводи их, Мануэль. Я останусь здесь и буду охранять нашу крепость.
Саламаджо протянул нам с Андре по камню.
— На всякий случай, — сказал он.
Мы пошли по широкому проходу — бок о бок, Мануэль посередине. Поскольку мы ступали по мягкой глине, звука наших шагов не было слышно. Постепенно мы стали различать в темноте наших товарищей по заключению — они молча следили за нами слева и справа, вновь и вновь оценивая вероятные последствия нашего появления и союза с каталонцами. Видимо, Саламаджо и Мануэль намеренно устроили этот обход, дабы отбить у остальных всякую охоту приближаться к двум тамплиерам и их вновь прибывшим землякам.
Я играл предназначенную мне роль, не теряя при этом бдительности и перекатывая в руках тяжелый шероховатый камень. Из одной руки в другую и обратно.
— Слева — турки, — рассказывал Мануэль.
Пять человек сидели кружком. Когда мы проходили мимо, все пятеро подняли головы, словно мы прервали их беседу или игру в кости, и обернулись, провожая нас взглядами.
— Они сажают сюда и неверных тоже? — спросил Андре.
— Всех подряд, — ответил Мануэль. — Мусульман, христиан, евреев. Французов, германцев, турок, монголов. Рыцарей, монахов, преступников. Все узники разбиваются на кланы. Более многочисленные занимают какую-нибудь комнату и обороняют ее. Мы бьемся друг с другом за скудные запасы, без которых не смогли бы выжить.
Посреди прохода вырос человек. Он был совершенно голым, от его выпачканного в грязи и экскрементах тела исходило отвратительное зловоние. Одной рукой он крутил спутанную бороду, другой уперся в бедро и что-то бормотал себе под нос скрипучим голосом.
— Это французский монах, — объяснил Мануэль, — его захватили во время паломничества в Иерусалим. Когда нас было семеро, мы предложили ему поселиться с нами — он отказался. Сказал, что должен в полной мере испить Божью кару. Ему уже недолго осталось.
Мы обошли его. Монах не обратил на нас никакого внимания — он что-то говорил по-итальянски, с кем-то горячо спорил. Мы поспешили вперед, подальше от невыносимого запаха.
Справа появилась лачуга — две из четырех стен небольшой комнатки целиком сохранились, а две отсутствующие были заменены грудами камней.
— Там живут венецианские моряки, — сказал Мануэль, махнув рукой в сторону сооружения. — Их, кажется, двенадцать — самая большая группа в тюрьме. Они построили посреди темницы небольшую крепость и сидят там весь день, выходя лишь на поиски пищи или чтобы облегчиться. Они вырыли отхожее место на краю пещеры, недалеко от входа. Очень цивилизованные. Скорее всего, они ждут, что венецианские торговцы внесут за них выкуп.