Крестоносец
Шрифт:
Длился он, казалось, целую вечность, прежде чем Адель отстранилась и посмотрела мне в глаза. А я увидел её глаза и, что меня поразило, они были янтарного цвета. Не яркого, полыхающего, а цвета тусклого, садящегося солнца, и при этом я не мог отвести от них взгляда. Умом понимал, что это какой-то гипноз, а моя воля оказалась почти полностью парализована.
Это было сродни колдовству. Да что там, оно и было, хотя я до сих пор, даже испытав на себе чудодейственную мазь, так и не мог свыкнуться с мыслью, что столкнулся с чем-то потусторонним, не принадлежащему привычному мне материальному миру. Может быть, в эту эпоху, не искоренённые техническим прогрессом, и впрямь ещё существовали
Тьфу, сплюнул я мысленно, давай ещё эльфов с орками и драконами приплетём. Тут ещё Адель отвела взгляд, и чары словно спали, во всяком случае частично. Я смог более детально разглядеть эту казавшуюся молодой женщину. На вид ей казалось не больше тридцати, а из одежды на ней была только лёгкая пелерина, сквозь которую бессовестно просвечивали все прелести ведьмы.
А прелести эти были очень даже хороши. Глядя на её плоский живот, я бы и не подумал, что она трижды мать, да и плотная, упругая грудь никак не намекала, что ею выкормили троих детей. А может, третьего она всё ещё и кормит грудью, ему же год, пусть год с небольшим. Или есть кормилица?
Нет, не сказать, что в этой женщине было всё идеально, при желании можно заметить и какие-то мелкие недочёты, типа не слишком развитых бёдер (вот как она троих родила, как?!), но даже они придавали её образу какую-то изюминку.
Сейчас, глядя на Адель, и понимая, что, скорее всего, она использовала дьявольскую мазь, чтобы выглядеть так молодо и красиво, я почему-то всё равно склонялся к варианту «казнить, нельзя помиловать».
— Я тебе нравлюсь? — негромко спросила она, поднимая на меня свои янтарные глаза.
— Очень так же тихо произнёс я, ничуть не кривя душой.
— Почему же ты всё ещё в одежде? Или хочешь, чтобы я помогла тебе раздеться?
— Это было бы прекрасно.
Она легонько толкнула меня спиной вперёд на постель, а когда я послушно упал, стала медленно, словно бы смакуя каждое движение, снимать с меня башмаки, пояс, шоссы, рубаху… Даже медальон сняла, и я услышал, как он мягко упал на шкуру.
Каждое прикосновение её пальцев к моей коже действовало на меня будто слабый разряд электрического тока. Казалось, энергия из неё хлещет через край, мелькнула мысль, что ей даже нет смысла из меня что-то там «высасывать», раз она и сама будто заряженный до предела аккумулятор.
Я успел возбудиться ещё до того, как мы перешли непосредственно к ласкам. Здесь она тоже проявила инициативу, как и когда-то Урсула. Не иначе для ведьм такое поведение характерно. Если Адель всё же ведьма… Ну не было у меня стопроцентного доказательства её вины, всё основывалось на показаниях Мясника. Ну или почти всё, так как одна только радужка глаз Адель чего только стоила, и её взгляд обладал именно что дьявольским магнетизмом, напрочь ломающим волю.
Эта стерва знала толк в любовных увертюрах. В этот момент я даже завидовал королю, которому такие ласки выпадали на регулярной основе. Адель словно прошла школу японских гейш, ну или как минимум профессиональных наложниц, настолько всё у неё слаженно и здорово получалось. Даже не вводя ещё мой детородный орган в своё лоно, она практически доводила меня до состояния оргазма, но в последний миг как-то умудрялась делать так, что «извержение вулкана» отсрочивалось.
Как и Урсула, она предпочитала проявлять инициативу, мне оставалось только лежать и получать удовольствие. И что вообще могло объединять деревенскую ведьму, древнюю старуху, с фавориткой короля? Разве только то, что они ведьмы, и поставщик жира девственниц у них был один и тот же. Прости меня, Ольга, я тебя любил и буду любить до конца своих
Я понятия не имел, сколько времени всё это продолжалось. Но в какой-то момент, похоже, она наконец решила, что пора, схватила меня за плечи и заставила оседлать её, оказавшись снизу. Пришлось мне выполнять обычную для мужчины в подобной ситуации работу. Делал я её с закрытыми глазами, такая уж у меня привычка, но, когда она своими ногтями прочертила борозды на моей спине, я невольно открыл глаза.
Нет, я не прекратил возвратно-поступательные движения, когда увидел, что лицо её словно мерцает, а сквозь красивую маску проглядывает облик не такой уж и молодой женщины. Внутренне я был к этому готов, но на какой-то миг мне стало не по себе, и хорошо, что её, обрамлённые длинными и тяжёлыми ресницами веки были опущены, иначе она по выражению моей физиономии могла бы догадаться, что с ней что-то не то.
О презервативах в Средние века не имели представления, хотя ещё древние египтяне умудрялись предохраняться, да и сейчас в Азии и Китае вроде как пользуются презервативами, сделанными из… Ну не знаю, из какого-нибудь козлиного мочевого пузыря. А вот в Европе с этим делом полная ж… Потому и бушуют не только чума с оспой, но и венерические заболевания. Надеюсь, меня чаша сия минует.
Так вот, ввиду отсутствия этих самых презервативов я хотел сделать над собой усилие, дабы избежать попадания моего семени в лоно партнёрши. Вдруг не получится устранить Адель, ни к чему, чтобы она ещё и понесла от меня. Но та сама подалась вперёд, выгнувшись дугой, при этом вцепившись в мою поясницу ногтями, так что мне в самый ответственный момент попросту не удалось ничего сделать.
Когда всё произошло, я, потный и обессиленный, упал рядом с ведьмой. Её кожа тоже была покрыта бисеринками пота, а грудь тяжело вздымалась. А из меня словно выпустили весь воздух, и это не была та усталость, которую испытывает человек после секс-марафона, хотя и не сказать, что это был такой уж марафон. Да, пришлось поработать, ну так не впервой. Подобное состояние я испытывал, помнится, после того, как переболел гриппом, тело было наполнено и лёгкостью, и слабостью одновременно. Выходит, всё-таки «подкормил» я ведьму?
Адель всё так же лежала с закрытыми глазами, а я уже лихорадочно думал, как мне привести свой коварный план в исполнение.
— Хочешь вина? — спросил я, немного придя в себя.
Она открыла глаза, повернув голову в мою сторону.
— Вина? Не откажусь. И себе тоже налей.
После чего снова закрыла глаза, откинувшись на подушку. И не открывай, подумал я, пока не суну тебе в руку наполненный вином кубок.
Я сполз с постели, слегка покачнувшись, но всё же удержал равновесие. Голова чуть кружилась, но не критично. Старясь не звякнуть цепочкой, поднял со шкуры медальон, секунду спустя оказавшись возле стола. Налил до середины в каждый из кубков, обернулся. Адель всё ещё лежала с закрытыми глазами, на её чувственных губах блуждала скорее довольная, чем блаженная улыбка, словно бы она была довольна проделанной работой.
Пожалею ли я о содеянном? Может быть. Но сейчас не время сопли на кулак наматывать, миндальничать и рефлексировать. Она-то не рефлексировала, когда жир девственниц с кровью младенцев смешивала.
Прикрывая на всякий случай от неё медальон своим телом, я тихо сдвинул крышечку в сторону и, чуть помедлив, сыпанул в правый кубок чуть ли не половину запаса рицинового порошка. Жаль, нет ложечки, чтобы размешать… Хотя звук металла о металл мог бы меня выдать. Ну да ладно, будем надеяться, обойдётся без осадка на дне кубка. Главное — не перепутать.