Крестоносец
Шрифт:
Вот так вот, вуаля, как говорили в советском фильме про мушкетёров. Пфефферкорн во время моей речи притух и сдулся, даже несмотря на поддержку придвинувшихся к нему амбалов с дубинами и тесаками. А куда ты денешься, милай? Не ростовщику, даже со всеми его деньгами, бодаться с рыцарями в XII веке. До ближайшей буржуазной революции в Европе ещё больше четырёх веков, и его деньги пока не главные.
Но ростовщик всё же не сдался, попытавшись воззвать к чиновнику:
— Герр Зоммер, как же так?! Штадтгерихт решил! Долг… Кузнец и его семья… Они мои! Мы же дого…
— Герр Пфефферкорн! — гаркнул чиновник, прерывая ростовщика, видимо, чтобы не сболтнул лишнее. — Успокойтесь!
Этот разговор между чиновником и ростовщиком шёл, понятно, на немецком, которого я почти не понимал, а Роланд на языке ещё не родившихся Шиллера и Гёте вообще был ни в зуб копытом. К счастью, нам переводил Клеменс, забравшийся вместе с нами на помост, откуда бросал торжествующие взгляды на Пфефферкорна.
Забрав у чиновника безанты, притихший ростовщик удалился с площади в сопровождении своих амбалов, ругаясь вполголоса, а в спину ему летели смешки зевак. Да-а, не любят горожане ростовщика, раз так рады его унижению. А кто их любит? Когда мы берём деньги в долг, потом ой как не хочется отдавать, да ещё с процентами. Но порой нет другого выхода. Главное, чтобы потом было что возвращать и самом не остаться без штанов.
Тем временем писарь выписал требуемый документ в двух экземплярах (копия пойдёт в штадтгерихт), чиновник их подписал и пришлёпнул печать, висевшую у него на шее, выдав мне мой экземпляр. При этом слупил с меня полдюжины серебрушек в качестве судебной пошлины и цены пергамента.
Спустившись с помоста, мы с Роландом подошли к мастеру и его семье, которые продолжали стоять под помостом, видимо, не до конца веря в происходящее. Стражники сразу после решения чиновника свалили куда-то по своим делам. Протянув кузнецу выданные чиновником пергамент и расписку, я во всеуслышание сообщил, что он и его родственники свободны. Горожане на площади разразились радостными криками приветствуя нас. Похоже, в Саарбрюккене я становлюсь популярным. А ведь считанные дни прошли с тех пор, как эти же люди собирались поглазеть на моё зажаривание, и кто-то даже кричал: «Распни!». В смысле: «Сожги его!».
Но всё это было ничто по сравнению с реакцией семьи кузнеца. Тут было всё: и радостный смех, и такие же слёзы, и обнимашки между собой, и целование рук нам с Роландом, от чего я безуспешно пытался отбиться:
— Прекратите! Я не епископ, не Папа, не король и тем более не дама, чтоб целовать мне руки! Я этого не люблю!
— Герр де Лонэ, — ответила на неплохом французском, хотя и с заметным акцентом, Гертруда, с лица которой исчезло замученное выражение, так что перед нами была просто красивая женщина, хотя и немолодая по средневековым меркам. — Вы и герр дю Шатле не короли и не епископы, вы — святые! Кто ещё заплатил бы пять безантов за незнакомых людей?
— Слышал, Роланд? — повернулся я к другу. — Вот твои пассии удивятся, если узнают, что весело проводили время со святым!
— Да я и не претендую, — слегка смутился Роланд. — А вот ты, когда Господь призовёт, будешь неплохо смотреться рядом с твоим Покровителем.
— Герр де Лонэ, герр дю Шатле, — вступил в разговор Карл на очень чистом французском, с совсем небольшим акцентом, не понял каким, но на немецкий не похож (хотя много ли я знаю о нынешних немецких диалектах?). — Целование рук — это такая мелочь, что, право, не стоит внимания. Вы спасли меня с сыновьями от неволи, а мою жену и дочерей от бесчестья. Герти права, никто не сделал бы для посторонних людей то, что сделали вы. Мы обязаны вам до конца жизни и вряд ли когда-то расплатимся. Но если я не сделаю для вас хоть что-то, то буду всю жизнь считать себя неблагодарным свиньёй. Может быть, вам нужно что-то из оружия и доспехов? У меня этого добра скопилось много. Отдам по цене металла, за работу не возьму ни пфеннига. Я бы и за металл ничего не взял, но надо семью содержать. Хотя, если с обменом, денег не возьму.
— Вообще-то, нам нужна помощь, — предложение кузнеца пришлось очень кстати. — Мы в этом городе ничего не знаем, кроме графского замка и таверны «Зелёный Рыцарь». А нам нужно кое-что купить. Листовую медь, олово, серебряные фляги для путешествия, пробку кусками, для одного дела, цветное стекло, горный хрусталь… Ещё нужен медник, сделать кое-что. Да и арбалеты хочу переделать. Целый список, в общем.
— Сделаем, благородные господа, — немного подумав, кивнул Карл. — Медь и олово я знаю, где достать. Недорого и станет. С флягами тоже просто. Недавно Конрад, серебренник, жаловался, что один аббат заказал ему полдюжины серебряных фляг, для путешествия по святым местам, да помер, не успев выкупить вещи. А новый аббат не захотел платить. Видно никуда не собирается из своего монастыря. В общем, почти как со мной случилось, — мастер грустно улыбнулся, — только Конрад оказался умнее и удачливее, не стал залезать в долги. Правда, ему заплатить придётся. И металл недёшев, и работа. Конрад не портач, мастер добрый, с искрой, у него наши толстосумы заказывают, и церковники, и даже знатные господа.
— Не страшно, — заметил я, — безанты ещё есть.
— Ну, тогда считайте, что фляги ваши. Конрад будет рад сбыть их с рук. Насчёт пробки затруднений не будет. Сейчас ярмарка, купцы её много привозят, виноделам пробка нужна, берут охотно. Да и стоит не сказать, что дорого — в меру. За цветным стеклом — это к Абраму, ювелиру, у него точно есть, сам видел. Хоть и нехристь, но мастер от Бога, если не грешно так говорить. Я у него тоже покупал вещицы для Герти и дочек. Правда, пришлось продать из-за этого заказа, будь он неладен! Ну ничего, вот распродам железо, куплю моим девчонкам новые украшения!
— Уж постарайся! — вставила жена.
— Про горный хрусталь вот так сразу не скажу. Может у Абрама найдётся, а нет, так можно у купцов на ярмарке поискать, они там чего только не везут… Арбалетами сам займусь, я ведь оружейник. Вряд ли там что-то слишком сложное. С медником тоже сообразим.
Обрадовавшись, что всё так удачно решилось, я послал Роланда по указанным адресам, подробно объяснив, что и как покупать. Карл отправил с ним старших сыновей, в качестве проводников, переводчиков, если понадобится, ну и поднести — медь и олово весят немало, и пробка хоть и лёгкая, но мало места не займёт, да и полдюжины фляг не иголка.
Сам Карл с остальным семейством отправился домой, пригласив меня в гости. Отказываться я не стал. Мне было что обсудить с мастером, да и вообще, оружейное ремесло в это время считается одним из самых благородных, и ни один дворянин не сочтёт уроном для своей чести сходить в гости к мастеру-оружейнику.
Дом оказался недалеко, на улице, предсказуемо населённой оружейниками, о чём говорили соответствующие вывески. На доме Карла вывеска представляла собой красный щит с белыми скрещёнными мечом и топором, и таким же шлемом над ними. Сам дом выглядел довольно богато, хоть и старым, первый этаж был каменным. Видимо, Карл Хромой не бедствовал, точнее, родители его жены.