Крестовый марьяж
Шрифт:
Влад вскочил на ноги, не понимая, где он и что происходит. Вокруг по-прежнему было темно, только слышался плеск накатывавшихся на берег волн Амура. Все ещё мокрый китель прилипал к продрогшему телу, вызывая озноб...
"Господи... Я же на советском берегу... А этот урод с последствиями дауна мне уже снится! Но, пожалуй, такое жуткое продолжение нельзя сбрасывать со счетов. Первый же китайский пограничный наряд легко обнаружит мои следы и закрутится карусель..."
Подхватив автомат с подсумками, он сделал несколько шагов, пока не уперся в родное, отечественное заграждение. Сил на то, чтобы проверить
– Лежать, как лежишь! Руки за голову!
"Опять какая-то хрень снится..." - лениво проплыла возмущенная мысль.
– Эй, ты! Я кому говорю!?
"Что б вы сдохли... Когда же дадут человеку отоспаться!?"
Внезапно, где-то рядом, раздался одиночный выстрел.
"Опять очкастый во сне зрение тренирует...
– подумал Владислав и открыл глаза, - утро, однако. Совсем светло..."
– Я ведь щас пристрелю!
– отчетливо раздался вблизи голос с северным, якутским акцентом.
Пилот приподнялся и оглянулся по сторонам. Метрах в десяти стоял солдат-пограничник, сдерживая одной рукой поводок рвавшейся овчарки, а другой, держа на изготовку, висевший на ремне, автомат. Чуть поодаль, присев на одно колено, возился с радиостанцией ещё один кордонный служивый.
– Чего шумишь - людям спать после трудовой смены не даешь!? улыбнулся Влад, с неимоверным удовольствием разглядывая советскую военную форму.
– Я те дам, чего шумишь, - продолжал наезжать якут, немного удивившись чистому русскому языку, - руки, говорю, за голову! Ты кто?
– Я-то?
– спокойно и дружелюбно отвечал летчик, - я майор Берестов, военно-воздушные силы Тихоокеанского Флота. А ты что за злобный тип?
– Ты руки за голову положишь?
– уже спокойнее спросил пограничник.
– Нет, дружище... Болят они у меня... На ко вот, возьми и не сомневайся в том, что я такой же, как и ты.
Владислав бросил ему так и не пригодившийся автомат, подсумки и валявшийся рядом, уже просохший китайский китель. Оставшись в одних штанах от полосатой, тюремной робы и размокших башмаках, он, видимо, действительно не представлял угрозы пограничному наряду. Якут опустил автомат, цыкнул на служебного кобеля и что-то сказал второму солдату. Подойдя чуть ближе, младший сержант, все же настороженно поинтересовался:
– Вы как тут оказались?
– Длинная история... Расскажу твоему начальству, если не возражаешь... Дай-ка мне братец закурить...
* * *
Почти пятидесяти суток отпуска Владу обычно не хватало. Встречи с друзьями детства, бывшими одноклассниками, какие-то бытовые дела в доме матери... Отъезд всегда неотвратимо приближался и происходил все равно неожиданно. Эти же полтора месяца тянулись невообразимо долго. Он метался по небольшой квартире, беспрестанно думая об Александре. Мысли теснили и сменяли друг друга, не давая объяснения происходящему, ещё более омрачая и без того паршивое настроение. Берестов не видел выхода из создавшегося положения. Если её родители настроены таким решительным образом, то и очередного приезда Саши к Лихачевым ожидать бессмысленно. Более того, они сделают все, для того чтобы оставить дочь навсегда в Саратове. Заинтересуют подходящей работой после университета, найдут неплохого кандидата для устроенной семейной жизни...
Вернувшись в гарнизон раньше срока, Владислав снова заперся дома. Видеть кого-то, равно как и показывать свое состояние, абсолютно не хотелось. Он одинаково избегал встреч, как со своими однокашниками, так и с прочими друзьями и знакомыми. Только придя, наконец, в назначенный день на полковое построение, майор вновь окунулся в родную среду и быстро втянулся в повседневные заботы летной службы. Через два дня он, облаченный в летный комбинезон, дожидался очереди у маленького кабинетика стартового медосмотра.
– Влад! Ну, почему ты совсем не заходишь!?
– поднялась ему навстречу Настя и, обняв, поцеловала, - ты же был в Саратове, видел моих! Я же так жду тебя...
Летчик ответил дружеским поцелуем и сел напротив девушки. Отводя взгляд от Анастасии, он копался в планшете, перекладывая карты, документы, полетные листы... Затем, закатав рукав легкой куртки и положив руку на край стола, чуть заметно улыбнулся:
– Я всего три дня был в твоем городе...
– Что случилось, Владислав?
– улыбчивость и приветливость врача вдруг мгновенно сменились тревогой и озабоченностью.
Она сжимала ладонь молодого человека и, стараясь заглянуть в его глаза, ждала ответа.
– Давай поговорим о чем-нибудь другом...
– предложил Берестов.
Наступила тягостная, продолжительная пауза... Неожиданно дверь без стука распахнулась, и в кабинет ввалился один из комэсков.
– Выйдите и подождите в коридоре, - ровно, но тоном, не терпящим возражения, произнесла Анастасия.
Подполковник, опешив, попятился назад, осторожно прикрывая за собой дверь.
– Вот что... Ты не будешь возражать, если я к тебе сегодня забегу после полетов? Здесь все равно не дадут поговорить толком.
– Зачем ты спрашиваешь, Настя!? Заходи в любое время...
– Тогда жди. За тобой хороший кофе...
Отлетав в районе аэродрома короткую программу восстановления в строй после отпуска, майор вернулся домой. Предстоящий разговор со старшей сестрой Александры совсем не радовал и представлялся бессмысленным терзанием недавней, душевной раны. Столь негативный настрой родителей, вряд ли удастся переломить даже ей - человеку решительному и настойчивому. Тем более что и Сашино мнение по поводу продолжения их отношений, оставалось до сих пор для Владислава "за кадром"...
"Мы можем говорить с Анастасией о чем угодно и сколь угодно, размышлял он, глядя в окно на угасающий день, - но судьба нашей с Александрой любви решается сейчас там - в далеком Саратове..."
Сразу после окончания летной смены, в квартире раздался звонок. На лице пришедшей гостьи читались переживание и недоумение. Пригласив Настю на кухню, молодой человек занялся приготовлением кофе.
– Влад, только не молчи, ради Бога, - попросила девушка, - я некоторым образом причастна к тому, что происходит между вами и не чужой все-таки человек...