Крестовый марьяж
Шрифт:
– Пошли мужики в коридорчике покурим, пока морячки приберутся, попросил страж.
Арестанты вышли из каюты.
– Шеф покинул наш отель?
– Уехал, слава Богу...
Пожилой офицер дрожащими пальцами держал сигарету и никак не мог перевести дух. Затем, чуть успокоившись, признался:
– Ну, ребятки, скажу я вам, в рубашках мы рождены. Особенно ты майор... Сколько лет служу в комендатуре, не видывал от него подобного либерализма. Совсем постарел, видать, мужик...
– Напрасно я пренебрег осторожностью, - отвечал Берестов, - вас чуть не подставил... Извините.
– Ладно
Закончив уборку, матросы прошмыгнули мимо офицеров и друзья, докурив, вернулись в родной чуланчик. Все сияло первозданной чистотой, и даже воздух в камере стал, как будто свежей.
– Давно бы так, - буркнул капитан, - спасибо товарищу коменданту...
– Так за что же он тебе трое суток влепил?
– поинтересовался летчик, поудобнее устраиваясь на кровати.
– Есть у меня одна дурацкая привычка...
– протянул Лихачев, улыбаясь.
– С курсантских времен фуражку чаще в руках таскаю, чем на голове. Наверное, боюсь - лысину раньше времени протрет...
– Действительно странный мужик...
– пробормотал Владислав, прикрывая глаза.
* * *
Неверно было бы сказать, что о катастрофе экипажа Берестова через несколько месяцев забыли. Погибших и пропавших без вести часто вспоминали друзья, командиры, да и те люди, которые хоть иногда, мимолетно сталкивались с ними по службе или по каким-то иным делам. Но обитатели летного городка по-прежнему жили своими повседневными заботами. Время неумолимо летело. Ни одна весть о трех пропавших авиаторах более не сотрясла гарнизон. Командир, радист и стрелок словно канули в небытие и раны в сердцах продолжающих службу товарищей, постепенно затягивались.
Лихачевы весь отпуск не отходили от Александры. Иногда Настя заставала её в своей комнате плачущей, или подолгу сидящей без движения за столом, бессмысленно смотрящей куда-то в пространство. Они всячески старались отвлечь девушку. Водили её в театры, не раз устраивали совместные выходы по магазинам, сидели все вместе в ресторанчиках... Но вскоре настала пора прощаться.
– Приезжай к нам, моя хорошая, - говорила, обняв её, Анастасия, - я возьму отпуск за свой счет, Макс отпросится со службы. Раздобудем палатку, уйдем в сопки на несколько дней...
– Нет, Настенька...
– шептала в ответ младшая сестра, - там все будет напоминать о нем.
– Ну, до лета ещё столько времени. Возможно, и Влад отыщется...
– Я надеюсь...
– И мы тоже все верим. Ты держись, Сашенька, в жизни ведь всякое происходит...
Вернувшись в Приморье, Максим с Настей снова окунулись в гущу гарнизонной жизни. Капитан днями пропадал в лаборатории эксплуатационной части, возвращаясь под вечер уставшим, но довольным. Отношения с женой постепенно восстанавливались, возвращая былую теплоту и нежность. Анастасия тоже чувствовала перемену. Муж после катастрофы Владислава перестал замыкаться в себе, проводил все свободное время возле нее, поддерживал и сопереживал. Она не стала выстраивать преград и сопротивляться сближению, что, возможно, позволила бы себе несколько месяцев назад. Оказалось, что и Макс вовсе не лишен способности выслушать, понять, посочувствовать и подсказать. Отныне он оставался единственной родственной душой в далеком военном гарнизоне. Только на него девушка могла опереться в недавнем горе, исподволь догадываясь, что муж давно все понимал, но не давал воли ревности, не делал поспешных, размашистых шагов к отторжению...
Образ Берестова все же продолжал жить в её сердце. Некогда невостребованная, не выпущенная на свободу любовь к этому ушедшему, видимо, в вечность человеку, не позволяла Анастасии в одночасье стереть из памяти яркие воспоминания, забыть тоску. Трагедия младшей сестры добавляла и без того мучительных переживаний.
Саша присылала письма регулярно, каждую неделю. С наивным упорством она спрашивала в конце очередного послания - нет ли новостей в ходе поисков. Анастасия аккуратно отвечала ей, старательно описывая их с Лихачевым жизнь, работу, какие-то текущие проблемы... Задавала при этом сестре множество вопросов об учебе, её жизни, тщательно обходя при этом тему минувшей катастрофы. Но через неделю Александра вновь присылала письмо, в конце которого спрашивала о том же и умоляла ответить...
Несколько дней назад, прочитав очередную просьбу Саши, Настя на предстартовом медицинском осмотре, измеряя давление командиру полка пожилому полковнику, не удержалась и тихо спросила:
– Виталий Николаевич, вы не могли бы ответить на один вопрос...
– Конечно, Настенька. Спрашивай.
– Прошу вас, скажите честно - есть хоть малейшая надежда увидеть живым Берестова?
Опытный летчик, помолчал, не сводя с неё доброго взгляда и, неторопливо расправляя рукав комбинезона, ответил:
– С точки зрения всевозможных, заумных теории - увы. Но, видишь ли, девочка... У меня дома, в рабочем столе, лежит толстенная папка с вырезками газетных и журнальных статей с такими невероятными случаями, что я ей Богу не возьму на себя ответственность делать какие-то однозначные заявления.
– Вы считаете...
– И предполагать что-либо бессмысленно!
– не дал договорить он врачу.
– Легко ошибешься в версиях, но веры терять нельзя! Хочешь увидеть его жди!
– Его очень любит моя сестра. И он её тоже...
– Тем более. Значит, ждите обе. Владислав, как человек и мне всегда оставался симпатичен. Вот и я его жду...
– Макс, Сашенька до сих пор верит...
– отрешенно сказала Настя, протягивая очередной листочек с ровным почерком, - я не знаю, что ей написать...
Лихачев прочитал короткое письмо, затем встал, выключил телевизор и задумчиво произнес:
– Прошло почти пять месяцев... Тут уж и все мои доводы, озвученные ей в Саратове, бессильны. Никакой надежды... Ты сама-то веришь?
– Пожалуй, только в чудо...
– Пригласи её к нам понастойчивее. Пожив здесь без Влада, она скорее привыкнет к тому, что его больше нет...
– Возможно, ты прав. Хотя, мне кажется - это через чур жестокий метод лечения.
– У тебя есть другие предложения?
Жена покачала головой:
– Какие могут быть предложения!? Ума не приложу...
– У неё же скоро заканчиваются экзамены, - напомнил Максим, - вот и зови на каникулы. Действительно что-нибудь придумаем с культурным отдыхом. На неделю меня, скорее всего, не отпустят, но денька три-четыре выкроить можно, плюс выходные...