Крестовый поход

Куницына Лариса

— Мне бы Бризара отыскать, — задумчиво проговорил Кирилл.

— Куда он денется с этого корыта? — мрачно усмехнулся инспектор. — Сам знаешь, ночью за обшивкой земли нет.

Морган с трудом приходил в себя. Последние дни он, всеми забытый, сидел в узкой клетке в тёмном каземате, где хозяйничал Криспен. Поскольку палачу не дали насчёт этого пленника никаких указаний, он не обращал на него внимания, даже не кормил и не давал воды. Никакие мольбы, угрозы и проклятия не производили на него впечатления. Если б так продолжалось дальше, то вскоре в коллекции этого тролля прибавился бы ещё один скелет в клетке, но этого не случилось.

Криспена никто не предупредил об угрозе жёсткой посадки. О нём тоже забыли. Поэтому он оказался не готов к мощному удару, сотрясшему звездолёт при ударе о землю.

Но не это убило его. Не устояв на ногах, он покатился по полу, а за ним с грохотом покатилась Железная вдова, которая настигла его у самой стены, и Криспен окончил свои дни под металлическим саркофагом с раскроенным черепом.

Вслед за Железной вдовой, по каземату покатились клетки, деревянные скамьи, железное кресло с шипами, тяжёлый стол и разложенные на нём орудия пыток. В этой дьявольской круговерти и оказался Морган, который перенёс тяжёлый гравитационный удар, да ещё оказался погребённым под грудой металлических и деревянных обломков.

Впрочем, он остался жив. Его жизнь протекала не в столь комфортных условиях, как жизнь братьев Ордена, и он привык к сильным перегрузкам. Через какое-то время он очнулся и с трудом выбрался из-под кучи навалившегося на него тяжёлого хлама. Стеная и прихрамывая сразу на обе ноги, он пробрался к выходу, распахнул дверь и рухнул вниз, неожиданно потеряв равновесие.

Каземат находился в самом низу звездолёта, и в этой части трещины раскололи не только обшивку, но и перекрытия нескольких нижних уровней. Одна из таких трещин проходила возле двери, и именно в неё сорвался Морган. Лишь в последний момент он уцепился за погнутый кусок панели, отставшей от стены, и повис, с ужасом глядя вниз, в темноту, не зная, как глубока эта пропасть. Какое-то время он пытался дотянуться до рваного края обрушившегося перекрытия, чтоб по нему выбраться из трещины, но руки не хватало. И тогда он начал звать на помощь.

Особой надежды у него не было, но и умирать отчаянно не хотелось. Силы, к тому же, слишком быстро таяли, а занемевшие пальцы могли в любой момент соскользнуть с всё больше прогибающегося куска панели, на котором он висел.

Наконец, он услышал шаги и голоса. И вскоре над ним показались две фигуры. Одна из них было в светлом десантном скафандре, а вторая… Моргану сразу стало не по себе, потому что он узнал красный кафтан Адамовича.

— Анджей, — простонал он слёзно. — Анджей, прости меня! Помоги мне, я умираю…

— Необычное ощущение, верно? — поинтересовался Адамович и присел на корточки возле трещины, но вовсе не для того, чтоб помочь Моргану. — Оно будет куда более острым, если ты поймёшь, что теперь ты точно умрёшь, и спасения не будет. Я за этим прослежу.

— Анджей! — умолял его Морган. — Ради всего святого!

— А что у тебя есть святое, Морган? — спросил тот. — Самое время вспомнить. Не можешь? Жаль. Тогда, чтоб помочь тебе скоротать время до смерти, я расскажу тебе о том, о чём я вспоминал, когда ты обрёк меня на смерть, — он поднял голову и посмотрел на человека в скафандре. — Это было на небольшой планетке, куда я прибыл, чтоб предотвратить взрыв, жертвами которого могли стать примерно пять тысяч маленьких человеко-ящеров, замурованных в своих катакомбах, которые были заминированы. Там был только один космодром, примерно в тридцати километрах от места, где были закрыты эти несчастные. Впрочем, космодром, это слишком громко сказано. Небольшая взлётно-посадочная площадка, выровненная среди острых скал, перерезанных глубокими пропастями. Этот мерзавец увязался со мной. Я сдуру посчитал, что он может мне пригодиться, и едва всё не провалил. Когда я вышел из катера, чтоб осмотреться, он выстрелил в меня из парализатора и угнал катер. Я оказался там один, с недельным запасом кислорода и одной сигнальной ракетой. Я, конечно, выпустил её. Сигнальный буй поднялся на орбиту и запустил в космос сигнал вызова, но я-то знал, что помощь прибудет не ранее, чем через неделю.

— Ты мог спастись, — пробормотал Морган.

— Конечно, — кивнул Адамович. — Возле площадки был оборудованный бункер. Я мог укрыться там и дождаться помощи. Почему нет? Да потому, что до того, как злобная звезда должна была запустить механизм взрыва, в котором погибли бы пять тысяч живых существ, оставалась та самая неделя. Так что на одной чаше весов лежала моя жизнь, а на другой — пять тысяч чужих. Ясно, что перевесило…

— Это был твой выбор, Анджей, — всхлипнул Морган.

— Не

было у меня никакого выбора. И ты об этом отлично знал. Ты был уверен, что я не стану отсиживаться в бункере, а пойду туда, где твои дружки заложили взрывчатку. Это было гарантией того, что я уже никогда не настигну тебя и не потребую вернуть катер. Я пошёл туда. Ты не представляешь, Морган, что я пережил за эту неделю. Идти было трудно. Ты видел, какие там острые отроги, скалы, гребни, изрезанные трещинами. Всё это из прокалённого камня, который ломался под руками и ногами. Это был кошмар. Но самое страшное, что я очень скоро начал двигаться на автопилоте, интуитивно выбирая путь и способ его преодоления. Меня слишком хорошо подготовили к таким испытаниям. И пока моё тело, обливаясь потом, ползло к своей смерти, мой мозг был свободен. И я целую неделю думал о том, что скоро умру. Я вспоминал своих родных, друзей, тебя, Черкес. Я думал о том, как не повезло моей жене, которая теряет второго мужа. Я вспоминал своих детей. У меня их трое, Морган. Я вспоминал их лица, голоса, они вставали передо мной, как живые. Я как в бреду видел, как открываю калитку и вхожу во двор родительского дома, а из цветущего яблоневого сада мне навстречу выбегают дочка и два сына. Я знал, что уже никогда не увижу их снова. Я думал, как замкнётся и будет страдать дочь, как будет рыдать несколько дней Яшка, а Артём, скорее всего, ничего не поймёт. Пока. Потому что ещё слишком мал. Это потом он осознает, что потерял отца ещё до того, как успел узнать его. И это останется шрамом в его душе навсегда. Я неделю думал об этом, Морган. Я был там совсем один. Я чуть не сошёл от этого всего с ума…

Адамович замолчал, глядя куда-то мимо Моргана.

— Что было дальше? — тихо спросил Кирилл.

Анджей вздохнул.

— Я выполнил свою работу. Правда, не совсем. Я слишком много времени потратил на этот путь. Когда я добрался до святилища, сложенного из пластов породы, на горизонте уже появилась ослепительно белая полоса. Времени было совсем мало. Я успел только перерубить коммуникации, которые вели от святилища под землю. Но этого было достаточно для того, чтоб спасти тех, кто был внизу. Потом я пошёл и сел на край нижней плиты, спиной к восходящей звезде. Знаешь, за эту неделю я так и не успел привыкнуть к мысли, что умру. Мне не хотелось смотреть на то, что меня убьёт. Может быть, это в конечном итоге меня и спасло. Взрыв в святилище обрушил свод, который прикрыл меня от палящих лучей, и от меня хоть что-то осталось…

— Ты же выжил, Анджей, — отчаянно провыл Морган, заметив, как пальцы заскользили по краю панели.

— Нет, Морган, — Адамович выпрямился. — Я погиб. Но ты прав, это был мой выбор…

Он посмотрел на криво висящую дверь каземата.

— Дай бластер, Черкес.

— Анджей! — в ужасе заорал Морган.

Оршанин достал из кобуры бластер и вложил его в руку Адамовича. Тот лучом перерезал погнутые петли двери и подтолкнул её так, что она упала поперёк трещины. Морган ухватился за её край и, кряхтя, начал выбираться.

Адамович задумчиво наблюдал за ним, а потом негромко произнёс:

— Черкес, зачитай ему права.

— Вы имеете право хранить молчание, — начал Оршанин, — но не думайте, что это спасёт от Мясорубки вашу зад…

— Черкес, — поморщился Анджей, — учись производить арест по всем правилам.

— Хорошо, как скажете, пан Анджей. Господин Морган, вы арестованы и предстанете перед судом. На основании Уголовного уложения Земли и восьмого раздела Звёздной Хартии Объединения Галактики вы имеете право…

Игорь Куренной развернулся и пошёл по коридору, чувствуя, как последние отголоски давней боли медленно затихают в сердце. На душе стало легче.

Позади измученно хныкал Морган, но Игорь уже не испытывал к нему прежней ненависти. Всё прошло. И можно было жить дальше.

Хок без труда нашёл апартаменты магистра Ордена. Он подготовился к этому визиту, внимательно изучив полученные от Оршанина сведения о «Сангриле». Вынужденное бегство от поединка, на который он вызвал Клермона по всем правилам, томило душу. Все доводы рассудка о том, что это было продиктовано практическими соображениями и спасло жизни экипажа и пассажиров лайнера «Пьер Гартэн», не могли его избавить от чувства, что он нарушил кодекс чести, не закончил дело и вообще выставил себя с не лучшей стороны. Теперь он намеревался исправить ситуацию и, наконец, скрестить мечи со старым противником.