Крестовый поход

Янг Робин

— Так, выполняю разные поручения. Ничего увлекательного. — Он посмотрел на Уилла. — Ты говорил о письме. Что в нем было?

— Эврара беспокоят просьбы Эдуарда о деньгах. Я надеялся узнать твое мнение.

Гарин наклонился вперед.

— Боже. Именно об этом я и хотел с тобой поговорить. — Он кивнул Уиллу. — Но ты говори первым.

— Речь идет о деньгах. Эврар хочет знать, на что они пошли. Потому что в письмах Эдуард утверждал одно, а мы слышали, что он собрался затеять войну с Уэльсом и для этого ему понадобились деньги «Анима Темпли».

—

Как вы об этом узнали? — удивился Гарин. — О планах короля ведомо лишь нескольким особо приближенным.

— У нас есть свои люди в Лондоне.

— Ну что ж. — Гарин помолчал. — Эдуард действительно готовится к войне с Уэльсом. Но для этого ему деньги «Анима Темпли» не нужны. У него есть откуда взять. Например, у короля Гуго. Он послал меня сюда вести с ним переговоры.

— Тогда зачем ему нужны наши деньги?

— Для укрепления союза с ильханом Персии Абагой, созданного четыре года назад. Эдуард намерен послать в Анатолию миротворческую миссию. Он полагает, что если мы вместе с монголами встанем против мамлюков, то войны не будет. Бейбарс не отважится пойти на такое войско.

— А как же война с Уэльсом?

— К ней его вынуждает Луэлин, правитель северной земли Уэльса. Его люди уже давно досаждают Англии. Совершают набеги на наши земли, грабят крестьян, насилуют женщин, похищают детей, а Луэлин ничего не делает, чтобы их остановить. Да что там, активно поощряет. Сейчас Эдуард решил разобраться с этими варварами раз и навсегда.

Уилл слушал и размышлял. У Эдуарда хороший адвокат. Какой искренний тон, как блестят глаза. Только все равно этим словам веры не было. Эдуарду важно иметь оправдание для своих действий, особенно перед «Анима Темпли».

— А его встреча с папой Григорием? — спросил он. — Эврар слышал, что король намеревается поднять Крестовый поход.

На этот раз Гарина осведомленность Эврара почему-то не удивила.

— Как тебе известно, — не смутившись, произнес он, — папа Григорий давно мечтает о Крестовом походе. Он говорил об этом и на Лионском соборе. Эдуард там не присутствовал, поэтому решил оправдаться. Сказал, что готов возглавить Крестовый поход.

Уилл понял, что ничего путного из Гарина не вытянешь, и сменил тему:

— А ты что хотел обсудить?

— Да все те же деньги. Эдуард послал меня передать Эврару его просьбу дать деньги на миссию к ильхану. И как можно скорее. Выйти на Абагу никому из братства не удастся, а он установил с ним добрые отношения. — Гарин слегка пожал плечами. — Эдуард полагает, что его призвали стать хранителем, нуждаясь в помощи для установления мира.

Все звучало разумно, но Уилл по-прежнему ничему не верил.

— Я поговорю с Эвраром, но не могу обещать, что он согласится дать деньги. У «Анима Темпли» много планов, и на все средств не хватает.

Гарин кивнул:

— Тогда, может быть, ты устроишь мне с ним встречу. Или по крайней мере поскорее сообщишь его ответ. Я не могу пребывать в Акре слишком долго. Иерусалимский монарх едва меня терпит в своем дворце.

— Я посещу Эврара сегодня вечером и встречусь с тобой

здесь завтра, в это же время. — Уилл встал, оставив свое вино почти нетронутым. — А теперь мне нужно идти. Есть дела.

— Тогда до завтра.

Гарин проводил Уилла взглядом. Портовые грузчики смотрели на проходящего рыцаря с уважением. Когда-то люди так же смотрели и на него. Теперь он выглядит как простолюдин, мало чем отличающийся от них. И это он, потомственный аристократ.

Гарин осушил до дна кубок Уилла, посидел с минуту и вышел за дверь.

Он вяло двигался вдоль пыльных улочек к базару. Мимо жилых домов, магазинов и церквей в потоке горожан, ведущих мулов, толкавших ручные тележки. Пройдя базарную площадь, Гарин свернул в сводчатый каменный проход с арочными нишами по всей длине, в глубине которых прятались тесные магазинчики, где продавалось все, от фарфора до ядов. Опустив руку ближе к кошелю и кинжалу, он направился дальше. Люди пили ароматный чай, играли в шахматы, женщина, завернутая в тонкую шелковую накидку на голое тело, поманила его в наполненную дымом темноту, откуда пахло грехом и корицей.

Гарин поражался, как быстро чужое стало знакомым. Впервые он пришел на эту крытую улицу всего две недели назад и вот сегодня посещал ее уже пятый раз. И те же самые мужчины играли в шахматы, и его манила та же самая женщина. Тот же самый запах апельсинов и лимонов приветствовал его из фруктовой лавки. А вот и знакомый араб увидел его и улыбнулся.

— Канноб, [3] — произнес Гарин без улыбки.

Араб быстро исчез в магазине и так же быстро вернулся с небольшим свертком, перевязанным бечевкой. Он знал, зачем Гарин пришел.

3

Канноб ( араб.) — конопля.

— Теперь спишь хорошо?

— Лучше. — Гарин взял сверток, протянул ему монеты и собрался уходить.

— Скоро увидимся, — крикнул араб вслед.

В королевском дворце Гарин быстро прошел в свои покои. Здесь было прохладно, задернутые шторы не пропускали жару. Он велел слугам не входить, и его постель была по-прежнему смята и не прибрана после очередной беспокойной ночи. Под кроватью скопились пустые керамические кружки из-под вина. Подушки были разбросаны по полу перед низким столом, на котором лежали железные каминные щипцы рядом с почерневшей глиняной курильницей.

Он запер дверь на засов, сбросил башмаки и прошел к столу. Вытащил из кошеля сверток. Взял щипцы, погрузил в жаровню, пошевелил угли, дожидаясь появления янтарного сияния. Затем осторожно захватил щипцами тлеющий уголек, вложил в курильницу и сел на подушки, скрестив ноги. После чего наконец раскрыл сверток. Знакомый острый запах возбудил в нем трепет предчувствия. Измельчив пальцами несколько сухих бледно-зеленых цветочных головок, он смешал их с твердыми коричневыми семенами и опустил в курильницу.