Крестьянство России в Гражданской войне: к вопросу об истоках сталинизма

Кондрашин Виктор Викторович

25 июня 1918 г. Комуч издал приказ № 15 «О земельных комитетах и земельном вопросе». Он возобновил деятельность земельных комитетов «на основаниях, предусмотренных постановлением Временного правительства». Согласно приказу, создавался губернский земельный комитет. На местах должны были действовать уездные земельные комитеты, избираемые земскими собраниями. В волостях организовывались волостные комитеты при волостных земских управах. В приказе говорилось, что все земельные комитеты, «впредь до издания земельного закона во всей его полноте Всероссийским Учредительным Собранием, в своей деятельности по земельному вопросу должны принять к точному и неуклонному исполнению первые десять пунктов основного закона о земле», принятого Учредительным собранием 5 января 1918 г. Во всех земельных мероприятиях, не предусмотренных

этим законом, земельным комитетам следовало руководствоваться решениями II и IV Самарских губернских крестьянских съездов. В приказе были воспроизведены «Общие положения основного закона о земле, принятого на первом заседании Всероссийского Учредительного Собрания 5 января 1918 г. в Петрограде», которые сводились к следующему

«1. Право собственности на землю в пределах Российской Республики отныне и навсегда отменяется;

Все находящиеся в пределах Российской Республики земли со всеми их недрами, лесами и водами, составляют народное достояние;

Распоряжаться всей землей с ее недрами, лесами и водами — принадлежит Республике в лице ее центральных органов и органов местного самоуправления, на основаниях, установленных настоящим законом;

4. Самоуправляющиеся на государственно-правовых началах области Российской Республики осуществляют свои земельные права на основании настоящего закона и в согласии с федеральной конституцией;

Задачи органов государственной власти в области распоряжения землей, недрами, лесами и водами составляют: а) создание условий, благоприятствующих для наилучшего использования естественных богатств страны и для наивысшего развития производительных сил; б) справедливое распределение всех естественных благ среди населения;

Права лиц и учреждений на землю, недра, леса и воды осуществляются только в форме правопользования;

Пользователями земли, недр, лесов и вод могут быть все граждане Российской Республики, без различия национальности и вероисповедания, и их союзы, а равно государственные и общественные учреждения;

Земельные права пользователей приобретаются, осуществляются и прекращаются на началах, установленных настоящим основным законом;

Принадлежащие ныне отдельным лицам, союзам и учреждениям земельные права, поскольку они противоречат сему закону, отменяются;

Отчуждение в народное достояние земель, недр, лесов и вод, находящихся ныне у лиц, союзов и учреждений на праве собственности или ином вещном праве, производится без выкупа»^{302}.

Закон отменял право частной собственности на землю и передавал ее с недрами, лесами и водами в народное достояние. В специальной декларации Комуча от 24 июля 1918 г. решительно заявлялось, что земля «бесповоротно перешла в народное достояние и никаких попыток к возврату ее в руки помещиков комитет не допустит». В декларации запрещались сделки купли-продажи и залоги на землю сельскохозяйственного значения и лесные угодья, а также объявлялись недействительными тайные и фиктивные сделки. Кроме того, в ней заявлялось, что виновные «в нарушении сего будут подлежать строжайшей ответственности»^{303}.

6 июля Комитет издал приказ № 83, еще раз указавший, что закон о земле, «принятый в заседании Всероссийского Учредительного Собрания, должен быть обязательным для всех губерний России». Он напоминал, что вся земля на основании этого закона «поступает в распоряжение земельных комитетов, которые в соответствии с местными условиями создают временные правила пользования ею». В частности, казачьи земли на основании вышеупомянутого закона «остаются в пользовании общин на прежних условиях»^{304}.

22 июля 1918 г. Комитет издал приказ № 124 «О праве снятия озимых посевов», в котором объявлялось о том, что «право снятия озимых посевов, произведенных в 1917 году, на 1918 год как в трудовых, так и в нетрудовых хозяйствах принадлежит тому, кто их произвел». Крупные посевщики, частные экономии должны были производить уборку хлебов под контролем органов местного самоуправления, причем преимущественное право приобретать этот хлеб предоставлялось государству. Сохраняли свою силу все ранее заключенные договоры об использовании земли под озимый посев на 1917 г. Живой и мертвый инвентарь частных владельцев, распределенный

между крестьянами, мог у них оставаться при условии, если «к тому не встретится препятствий со стороны земельного комитета, в ведении которого должно находиться снабжение населения инвентарем». Всем земельным органам предписывалось в срочном порядке произвести «самый строгий переучет всего живого рабочего и мертвого с. х. инвентаря». Кроме того, приказ предписывал всем местным земельным органам и органам самоуправления «в срочном порядке приступить к сбору в рассадники всего ранее учтенного и вновь разведенного скота и взять его снова на учет»^{305}. В последующих разъяснениях указывалось, что в случае посягательств на посевы их владельцам следует обращаться за помощью к воинских силам^{306}. Поделенные между крестьянами до 1 июня 1918 г. посевы оставались за ними, но получившие их при разделе должны были возместить старым владельцам затраты.

22–24 июля Комитет издал объявление «Об использовании частновладельческих посевов». В нем указывалось, что «весь хлеб, посеянный частными владельцами и арендаторами, предназначается для нужд государства»^{307}.

Исходя из вышеизложенного, можно заключить, что суть земельного законодательства Комуча сводилась к следующим положениям: отмена частной собственности на землю и передача ее с недрами, лесами и водами в народное достояние; сохранение права на пользование землей за теми, кто ее обрабатывает; признание факта «бесповоротной» ликвидации помещичьего землевладения; запрещение куплипродажи земли и лесных угодий сельскохозяйственного значения. Нетрудно заметить, что эти положения фактически воспроизвели советское аграрное законодательство. Так же, как и большевики, Комуч законодательно закрепил завоевания аграрно-крестьянской революции 1917 — первой половины 1918 гг. Единственным отличием были пункты о компенсации владельцам озимых посевов, произведенных в 1917 г. на еще не захваченных крестьянами землях. Но они не меняли общей ситуации. Результаты аграрной революции не подвергались сомнению эсеровским правительством Самарского Комуча.

Приказом № 53 о создании продовольственной управы, а при ней особого хлебного совета Комуч отменил твердые цены на хлеб и установил его свободную куплю-продажу по рыночным ценам^{308}. Этим была устранена главная причина крестьянского недовольства государственной властью.

Казалось бы, в интересах крестьян решался Комучем и вопрос об органах власти в сельской местности. 3 августа 1918 г. он выпустил специальное обращение, в котором указывалось на «необходимость немедленного восстановления волостных земств в лице земских собраний и управ, избранных на последних выборах по закону Временного правительства»^{309}.

С первых же дней своего существования Комитет решительно осудил политику большевиков по отношению к религии и церкви. Это нашло практическое воплощение в приказе № 4 от 8 июня

1918 г. «Об упразднении комиссариата по вероисповедным делам». В приказе объявлялось, что до разрешения церковного вопроса в общегосударственном масштабе административные власти не должны вмешиваться ни в какие церковные дела. Все захваченные большевиками церковные документы, деньги и имущество следовало возвратить церкви^{310}. Власти Комуча не только юридически восстановили имущественные права церкви, но и привлекли к ответственности лиц, принимавших активное участие в богоборческой деятельности большевистской власти^{311}.

В этом же ключе осуществлялись и другие мероприятия Комитета, по его замыслу, способные наглядно доказать населению его решительный разрыв с антинародной политикой большевиков.

В теории замыслы Комуча по отношению к крестьянству были почти безупречными. Комитет отменил все законы советской власти, ущемляющие права крестьян. С учетом интересов последних развивалась законотворческая деятельность учредиловцев. Но на практике вышло иначе. Реальная политика правительства Комуча, особенно подотчетных ему исполнительных структур, оказалась мало похожей на ту, которая провозглашалась в его официальных документах и заявлениях.