Криасморский договор. Плата за верность
Шрифт:
– Кто тебя об этом просил?
– Вот и до меня дошло лишь недавно, что распинался я зря. И в кои то веки начал действовать в интересах войска, а не в твоих. Как настоящий Второй. Как должна поступать и ты.
– Да провались ты с такими мотивами, – хрипло прошептала наемница. – Перечитай условия контракта. Ты зарвался, Веззам. Не бери на себя лишнего.
– И это после всего, что я для тебя сделал?
Артанна не выдержала и влепила Второму оплеуху. Ваграниец не успел увернуться и слегка пошатнулся, когда командир врезала
– Забыл, сколько всего сделала для тебя я? Кто представил тебя герцогу и выторговал для тебя награду за мое чудесное спасение? Кто взял с собой в Гивой? Кто дал тебе кров, пищу и деньги? Кто сделал тебя Вторым, в конце концов? Что, память короткая? – брызгая слюной, орала Артанна, напирая на смутившегося помощника. – Хватит, Веззам. Я не собираюсь всю жизнь расплачиваться за одно счастливое спасение. Ты и так получил от меня достаточно благодарности. Я, мать твою, верила тебе, а ты… – Артанна бессильно уронила руки и отвернулась, не желая, чтобы он заметил ее слез. – Ты мне даже выбора не оставил.
В дверь постучали. Артанна, обернулась, только сейчас обнаружив обнаженный клинок в своей руке. На пороге стоял один из гвардейцев личной охраны Грегора. Поймав его удивленный взгляд, наемница поспешила убрать оружие.
– Его светлость желает видеть леди Толл, – отчеканил солдат. – Одну.
– Благодарю.
Когда гвардеец скрылся за дверью, Артанна снова осмотрела на Веззама.
– Либо с сегодняшнего дня работаешь строго по контракту, либо вали из отряда ко всем чертям. Решай сам, – сказала она и вышла вслед за гвардейцем.
1.4 Миссолен
Годы службы при дворе научили Демоса передвигаться бесшумно. Очутившись под стеклянным куполом оранжереи, канцлер остановился, наблюдая за Витторией.
Отчасти дочь Энриге даже нравилась ему.
«Насколько может нравиться воину искусно украшенное копье противника. Или лекарю – состав редкого эннийского яда».
Он понимал, что Энриге Гацонский неспроста послал дочь к Деватонам, однако король не торопился что-либо предлагать Демосу. Гацона вела себя крайне осторожно, Деватоны – сдержанно подыгрывали, сама Виттория была образцом осмотрительности, а у Демоса попросту не находилось времени, чтобы распутать еще и этот клубок.
«Сейчас, впрочем, самое время потянуть за ниточку».
Виттория медленно прогуливалась среди кадок с раскидистыми деревцами с мясистыми листьями и ароматными ярко-желтыми, под стать ее платью, цветами. Пестрые птицы галдели на все лады, порхая с ветки на ветку. В руках молодой женщины было несколько свежесрезанных таргосийских алых роз.
Демос намеренно задел ветку, спугнув стайку пичужек. Те с возмущенным щебетанием захлопали крыльями и ретировались. Услышав шум, Виттория вздрогнула, но, узнав Демоса, выдавила из себя подобие теплой улыбки.
«Надо же, какая любезность!»
– Ваша светлость, – гацонка присела в безукоризненном реверансе и подняла
Демос коротко кивнул и подошел ближе.
– Вряд ли вы стали бы тратить собственное на пустяки. Что произошло, леди Виттория?
Женщина огляделась по сторонам, явно опасаясь лишних ушей.
– Я приказал не мешать нам. Вы можете говорить открыто.
Виттория пригласила Демоса присесть на скамью под сенью благоухавшего тошнотворно-сладкими цветами куста. Гостья расположилась на расстоянии вытянутой руки от канцлера и задумчиво перебирала нежные лепестки роз.
– Известно ли вашей светлости, зачем отец отправил меня в Миссолен? – робко начала Виттория.
Демос пожал плечами:
– Мне была рассказана душещипательная история о бракоразводном процессе, причина которого могла сделать вас предметом насмешек. Его величество пожелал, чтобы вы провели некоторое время вдали от дома, пока скандал на вашей родине не уляжется.
Виттория покачала головой и печально улыбнулась.
– Отчасти это правда. Но, полагаю, вам следует знать больше.
– Это будет разумно, – ответил канцлер.
– Некоторые могли бы предположить, что его величество намерен заключить еще один выгодный брак…
«Разумеется. В Миссолене только о нем и говорят».
– Но причина не в этом? – предположил канцлер.
Женщина повернула голову и в упор посмотрела на Демоса. Только сейчас, впервые оказавшись настолько близко к ней, он смог заметить, что глаза ее были необычного цвета – карие с золотыми нитями, расходившимися от зрачков к краям темной радужной оболочки.
– Отец отправил меня в Миссолен не потому, что хотел выдать замуж. Скандал еще слишком громок, вы правы. – Виттория сжала букет, не замечая боли от впившихся в ладони шипов. – Я приехала сюда из опасений, что мой брат Умбердо может меня убить.
Демос удивленно вскинул брови.
– Я не ослышался?
– Отнюдь, ваша светлость. Впрочем, как вы знаете, в Гацоне интриги, борьба за власть и братоубийство являются любимейшими забавами знати.
– Наслышан, – кивнул Демос. – Но неужели ваш отец не нашел управы на собственное дитя?
Виттория печально улыбнулась.
– Его величество болен. К счастью, пока ему удается успешно это скрывать, однако болезнь набирает силу. Возможно, скоро в Гацоне будет новый король.
– Кронпринц Умбердо или…
– Или я, – спокойно констатировала женщина. – Если с Умбердо что-то случится, конечно же. Был еще третий претендент – Альгедо, наш брат. Но теперь он может претендовать разве что на поминальные службы. Умбердо весьма ловко от него избавился.
«Так оно и бывает. Живешь себе, не жалуешься, пытаешься сохранить и преумножить казну государства, скрываешь колдовскую кровь, ищешь пропавших императриц… А затем узнаешь, что, оказывается, прячешь в своем доме возможную королеву Гацоны».