Крик безмолвия (записки генерала)
Шрифт:
можно было вместить до десятка таких рук, как у нее. Сёргеич ей дал из своих запасов.
Бабка понимала ее состояние, но удержалась от причитаний и жалостных слов. Это было не в ее характере. Много она повидала на своем веку. Нежностям обучена не была, но сердце ее сберегло доброту к людям, к бездомным, к людям со сломанной судьбой.
— Первые дни всегда тяжелые на непривычной работе. Вон дед уже другой десяток на заводе, а как придет домой, поест и на боковую. Все кости у него ноют. Втянешься, легче будет. Умывайся, мой руки, попарь ноги и за стол, — что бог послал! И полежи.
Все это Ольга проделала, крепилась, чтобы не расплакаться
Теперь жизнь у нее началась новая. Первый раз она увидела завод, окунулась в его омут. От непривычного запаха и кирпичной пыли, поднимаемой ветерком, задыхаюсь, однако, ничего другого ей пока не светило.
Так и шли день за днем, месяц за месяцем. Ольга старалась на работе, получала зарплату и отдавала ее почти всю бабке Пелагее, собирая рубли на одежду и отрывая от них на кино. На работу брала с собою в газете два кусочка черного хлеба и вареную картошку. Иногда, сжалившись, бабка отрезала ей кусочек сала, как и своему деду.
На первых порах Ольга никуда не ходила, помогала бабке по дому и на время забывалась, даже выглядела веселой, но как только со всеми домашними делами справлялась, на нее нападали тяжелые раздумья. Что-то ее мучило невысказанное даже бабке, к которой она все больше привязывалась, как к родной. Да и бабка видела затуманенные печалью глаза, но никак не могла найти повод, чтобы поговорить с нею по душам. Что-то у нее было глубоко спрятано от людей. Бабка задумывалась над этим, но вопросов, как инспектор кадров, не задавала, не допытывалась, почувствовала, что с нею, с сиротой, где–то
что-то случилось. Незащищенность Ольги удерживала бабку от многого и деду она не позволяла пускаться в расспросы.
— Мне тоже все это рассказали, когда я поинтересовался, откуда появилась беглянка,^— ответил на заданный мною вопрос Геннадий Иванович. —А потом, а потом… И от нее услышал.
13
Расцвет деятельности неугомонного Сергея Федоровича Медунова, его звездный час, пришелся на годы после посещения Л. Брежневым Новороссийска. Именно в эти годы он выдвинул многие идеи и ревностно их отстаивал. Достаточно назвать такие шумные компании, как борьба с курением на Кубани, проведение чрезвычайного съезда по уничтожению сорняков, сражение за миллион тонн кубанского риса, введение равенства посевных и уборочных площадей, контрольных обмолотов и другие.
Все эти начинания были известны не только на Кубани. О них докладывалось в ЦК, они обсуждались на пленумах и партактивах, поддержавших эти мероприятия. Во всяком случае, открыто их не критиковали, не отвергали, хотя они были и не бесспорны. В курилках стоял дым коромыслом, острословы сочиняли про них анектоды, приезжие не подчинялись запрету на курение, гонялись за сигаретами «Марлборо», которые привозили моряки загранплава- ния. Все охотились за импортными товарами с наклейками или ярлыками иностранных фирм. Эта погоня отвлекала людей от осуществления выдвинутых идей. Взоры многих устремлялись туда, где сверкала разноцветными огнями реклама, на забитые товарами витрины и магазины, где свободно продавались автомашины, холодильники, телевизоры и новинка — видеомагнитофоны.
Идеологическое обеспечение борьбы с курением и уничтожения сорняков, даже амброзии, в виде наглядной агитации и рекомендаций идеологов в блокноте агитатора проводить беседы в обеденный перерыв, не срабатывало. Сами идеологи сидели в кабинетах, сочиняли глобальные доклады о международном положении, но не могли объяснить, что происходит на внутреннем рынке.
Даже наведывавшийся в край всезнающий помощник Генсека охотнее делился о делах внешних, чем о нехватке и низком качестве ширпотреба, да и сам появлялся во
всем импортном. Может быть, поэтому он не внушал доверия и многие задавались вопросом — что за помощник? Он как бы курировал Кубань и был полновластным хозяином в портовом Новороссийске, где избирался депутатом Верховного Совета СССР. Во время его приездов Сергей Федорович выделял ему в провожатые второго секретаря крайкома, и тот находился при нем неотлучно, как адъютант, выполняя все его пожелания, организуя увеселительные разрядки с коньяком и шампанским из подвалов Абрау–Дюрсо. Сергей Федорович оставался как бы в стороне, не вступал в споры с помощником, даже виду не показывал, понимая, что он дверьми был гораздо ближе к Генсеку. А он этим вовсю пользовался в подборе и перестановке кадров в Новороссийске, вмешиваясь в жизнь города. Медунову это было не по душе, но он вынужден был терпеть. По рекомендациям помощника сменялись и назначались прежде всего первые секретари Новороссийского горкома партии. Медунов как-то даже пожаловался, что с ним не советуются, смещая одного, другого, третьего. Пленумы горкома послушно освобождали старого и так же послушно утверждали нового. В номенклатуре помощника находилось Новороссийское морское пароходство, цементный комбинат, совхоз Абрау–Дюрсо и другие крупные предприятия до базы виноматериалов включительно, где имелись емкости для слива с танкеров виноматериалов, доставлявшихся из Алжира.
В разгаре был ажиотаж вокруг туристских поездок за границу и устройства на суда загранплавания, особенно в смешанные советско–арабские экипажи. Там и там манила валюта, на которую можно было купить и перепродать тряпки, а то и машину. Дома же от борьбы с курением и уничтожением сорняков — никакого навара.
Особое пристрастие питал помощник к директорам ресторанов. У него были избранные, которых он опекал со своего высокого поста, за которым стоял Генсек, видимо, не знавший как пользуется его помощник своим положением и его именем.
Однажды секретарь крайкома после отъезда помощника срочно созвал в Новороссийске комиссию, рассматривавшую дела на моряков загранплавания. Заседание комиссии было чрезвычайным.
…В отделе кадров Новороссийского пароходства спешно комплектовались экипажи судов, которые надолго уходили в плавание. Кадровикам, как всегда, не хватало времени подготовить команды заблаговременно. В коридоре у дверей толпились люди. Почти целый год им предстояло бороздить воды далеких морей без заходов в советские порты, перевозить грузы на экваторе, под палящим тропическим солнцем. Комиссия рассмотрела уже не один десяток личных дел моряков, отбирая лучших: сильных, смелых, бывалых, отлично знающих сложную технику современных судов и не дрогнувших в борьбе, с морской стихией.