Крик ворона
Шрифт:
Очередной мяч, отбитый пузатым, вихляясь, взвился над кортом, перелетел через заграждение и приземлился в кустах. Автор столь мастерски исполненного удара злобно хряпнул фирменной ракеткой об асфальт, развернулся и направился с корта прочь. По пути он кинул партнеру:
– С меня хватит!
– Устали, Алексей Львович? Но ведь еще полчаса законно наши, – спокойно ответил мужчина в темных очках.
– Пригласите вон молодого человека или девушку, – сказал пузатый, ткнув ракеткой в направлении Тани с Павлом,
– А что? – как бы про себя спросил лысоватый и обратился к ним: – Молодые люди, не составите компанию?
– Я не играю, – сказала Таня.
– А у меня ракетки нет, – сказал Павел.
– Это поправимо, – улыбнулся лысоватый, подошел к зеленой скамейке, на которой стояла длинная спортивная сумка, и достал из нее вторую ракетку – точную копию первой. – Всегда беру с собой две, на всякий случай, – пояснил он. – Прошу вас.
– Можно? – спросил Павел.
Таня с улыбкой кивнула, а вслед за ней с важным видом кивнула Нюточка. Павел кинул на скамейку пляжное одеяло, взял предложенную ракетку и встал на корт.
– Только я давно не играл, – предупредил он.
– Я тоже, – приседая и размахивая руками, сказал человек в темных очках. – Ну-с, поехали!
После пятиминутной перекидки тело и рука вспомнили позабытые навыки, Павел разогрелся и примерно оценил класс партнера. «Если и проиграю, то не позорно. Да и человеку со мной будет поинтересней, чем с тем толстопузым», – решил он и отошел на заднюю линию.
– Давайте на счет! – крикнул он. – Подавайте первым.
Человек в темных очках перекинул два мяча на сторону Павла.
– Подает входящий, – пояснил он. – Поехали!
Нюточка забралась на судейскую вышку. Таня, присевшая в тенечке с книгой, отложила ее в сторону и стала наблюдать за игрой – буквально накануне на этом самом месте Павел объяснил ей кой-какие правила.
Начав как бы вразвалочку, соперники постепенно вошли в раж. Силы были абсолютно равны. Более молодой Павел лучше доставал трудные мячи, мощнее подавал и быстрее реагировал, но у лысоватого был лучше поставлен удар, да и технический арсенал побогаче. Игра шла мяч в мяч, за полчаса они успели сыграть четыре изнурительных гейма. Уставшая следить за игрой Нюточка сначала слезла с вышки и уселась рядом с Таней, а потом стала проситься на пляж.
– Мы пойдем? – спросила Таня, дождавшись паузы между розыгрышами. – Подождем тебя на пляже.
– Да-да, идите, – рассеянно сказал Павел, приготовившийся принимать подачу.
Они ушли, а на их место тут же заявились две дамы средних лет и высокий сутулый мальчик лет пятнадцати.
– Товарищи, – заявила одна из дам. – Сейчас наше время. Попрошу очистить.
– Еще три минуты, – с намеком на поклон сказал партнер Павла и обратился к нему: – Досрочный тай-брейк при счете два – два. Согласны?
– А что делать? – покосившись
Тай-брейк он выиграл со счетом шесть – четыре. Дамы тут же выскочили на корт и принялись перебрасываться через сетку высокими слабенькими свечками, ударяя по мячу снизу и при каждом ударе молодецки ухая.
– Спасибо за игру, – сказал Павел, отдышавшись. – Хорошо вы меня загоняли.
– Взаимно, – сказал лысоватый, растираясь полотенцем. – Проигравший платит. Приглашаю в свои апартаменты на «отверточку».
– На что? – не понял Павел.
– На «скрудрайвер». Так на гнилом Западе называют коктейль из водочки и апельсинового либо грейпфрутового сока со льдом. Вещь славная, особенно в такую жару, да и название колоритное. Только говорить язык сломаешь. Вот я и попросил одну добрую знакомую перевести на нашу мову… Так как?
– Меня на пляже ждут, – пробормотал Павел, которому, в общем-то, идея «отверточки» показалась заманчивой.
– Да мы на минутку только. А потом вместе на пляж махнем.
– Уговорили.
Мужчина в темных очках натянул выцветшую футболку, перебросил сумку через плечо и, жестом пригласив Павла следовать за собой, направился к главному корпусу.
Его апартаменты представляли собой просторный двухместный номер на втором этаже, с холодильником, телевизором и лоджией, выходящей на северную, тенистую сторону. Туда и провел Павла хозяин. На лоджии стоял столик белой пластмассы и два таких же кресла.
– Присаживайтесь, – сказал хозяин. – Я сейчас. Павел слышал, как в комнате хлопнула дверца холодильника, что-то забулькало, застучали кубики льда. И тут же вновь появился хозяин номера, держа в руках два высоких стакана, наполненных оранжевой жидкостью со льдом и снабженных красными соломинками.
– Ну вот, – сказал он, усаживаясь в свободное кресло. – Попробуйте, по-моему недурно. – Он протянул Павлу стакан. – Со знакомством. Кстати, я Шеров. Вадим Ахметович Шеров.
Павел невольно посмотрел собеседнику в лицо. Тот уже снял темные очки, и глаза его были хорошо видны – круглые, облачно-серые, нисколько не азиатские. Без очков он больше всего походил на дошедшие до нас изображения Юлия Цезаря.
– Павел Дмитриевич Чернов, – сказал Павел и протянул руку. Шеров крепко пожал ее.
– Да-да, – проговорил он. – А скажите-ка, Павел Дмитриевич, где я мог про вас слышать?
– Пожалуй что и нигде, – ответил Павел. – Я личность малоизвестная, работаю в питерском ящике кем-то средним между переводчиком и архивариусом.
– И все-таки… Чернов Павел Дмитриевич, – задумчиво проговорил Шеров.
– Наверное, вы слышали про кого-то другого. Фамилия достаточно распространенная. Или, может быть, про моего отца, Дмитрия Дормидонтовича. Он много лет проработал в ленинградском обкоме, так что…