Крики солнца
Шрифт:
Их собственный холодильник сегодня был забит до отказа - конечно же, рыбой. Рыба на ужин - это, как говорят в геометрии, аксиома, не требующая доказательств. Мама всегда, включая праздники и редкие приходы гостей, готовила на ужин рыбу. Её любил отец и без роптаний жевали сёстры.
Гвидо рыбу терпеть не мог. Сейчас эта ненависть усилилась, и, положив кусок себе на тарелку, он с трудом подавил приступ тошноты.
Отец только что свернул газету и теперь, увлечённо жестикулируя, объяснял матери, почему он категорически не согласен с законопроектом
Гвидо обречённо провёл рукой по лицу. Пот. И солнце по всей кухне - жёлтое, нахально лезущее сквозь шторы. Господи, почему же везде так жарко?..
– Гвидо, помоги Лизе, она опять вся перемазалась!
– распорядилась мать, выгребая овощи из сковородки. От чада она раскраснелась и слушала отца уже не так внимательно.
– Ги-га, - выговорила Лиза, серьёзно глядя на него из детского креслица. Она лишь недавно освоила самостоятельное управление ложкой; но отец думал (возражения, естественно, не допускались), что она "уже большая девочка" и вполне может есть сама.
Гвидо вздохнул и, пододвинувшись к Лизе, зачерпнул детского пюре. Другой рукой уже привычно вытер ей щёчки - круглые, как яблочки - и маленькое пятно на животе. Джулия скривилась, будто бы ей, а не ему вменялось в долг кормить Лизу и убирать за ней.
– Мне пора бежать, - сказала Сабрина, ожесточённо дуя на ногти. Отец приподнял бровь.
– Доешь и пойдёшь.
– Вот именно, - злобно осклабилась Джулия. У неё была проблемная кожа и не было парня: возможно, поэтому их вечная война с Сабриной теперь находилась в активной стадии.
– Подождёт твой Витторио, никуда не денется.
– Но я опаздываю, - заныла Сабрина, возясь на стуле.
– Ма-ам...
– Ждал в прошлую субботу - подождёт и сейчас, - прошипела Джулия. Рыбьи кости на её тарелке блестели, как растерзанная добыча хищника.
– В прошлую субботу я не опаздывала так сильно.
– Ой, да брось. Ты всегда опаздываешь.
– Заткнись!..
– отец свирепо кашлянул в кулак. Сабрина тут же покраснела и стушевалась.
– В смысле, не говори глупостей. Конечно, не всегда.
Гвидо сосредоточенно кормил Лизу. Под черепом и в висках назревала тупая боль.
– Держи ложку покрепче, - важно посоветовал отец, ни разу в жизни этого не делавший.
– Она так и тебя перемажет.
– Хорошо, - выдавил Гвидо.
– Ой, да хуже не будет, - поморщилась Джулия.
– Он и так моет голову раз в столетие.
– Гвидо много учится и работает, дорогая, не надо так говорить, - рассеянно пробормотала мать, убавляя радио, которое вещало что-то о валютных курсах. Лиза недовольно заурчала, показывая, что наелась, и Гвидо аккуратно отодвинулся. Он уже несколько минут назад поймал себя на вроде бы беспричинном, но остром желании к чертям опрокинуть стол.
– Можно подумать...
– фыркнула Сабрина.
– Витторио работает гидом-переводчиком,
– Ешь молча, - опасно-спокойным голосом сказал отец. Этот голос он использовал только в исключительных случаях, поэтому Сабрина вздрогнула от неожиданности.
– Что?..
– Ешь молча, - повторил он.
– Знаешь такое слово?
Какое-то время, как ни странно, прошло в тишине. Гвидо уже поковырял рыбу, засунул в себя два куска хлеба, вытер брызги пюре со штанины и со скатерти и теперь просто ждал, когда можно будет уйти к себе в спальню.
Уйти, чтобы лежать, как тюлень, с открытыми глазами, а потом поспать часов шесть-семь - сумбурно, в кошмарах переживая вспышки ярости, - и наутро отправиться в "Marin'у". В понедельник к этому, правда, добавится лицей с бесполезными нудными занятиями и горы домашней работы. И так каждый день - без конца и начала, как море. И ничего не изменится.
И когда-то он сдохнет - как, должно быть, сдох в итоге тот краб, передавленный ведёрком. Без всякого толку, не сделав ни плохого, не хорошего. Торгуя сувенирами в Сорренто... Как Depeche Mode поют в той старой песне - "It's just a question of time"? У Гвидо не ладилось с английским, но британская музыка ему нравилась больше, чем слащавая итальянская.
– Завтра воскресенье, Гвидо, - пожевав губами, сказал отец. Будто он мог об этом забыть.
– Открываемся позже. Ты сможешь поспать.
Это что ещё за приступ добросердечия? Решил защитить его от Сабрины и Джулии? Смешно.
– Да, знаю.
– До восьми точно. Выспишься.
– Хорошо.
– Больше сил будет, чтобы к экзаменам подготовиться.
– Ага.
– Э-за-ми, - пролепетала Лиза. Мать, умилённо улыбнувшись, послала ей воздушный поцелуй.
Головная боль усилилась, грозя сожрать его изнутри.
– Тебе вообще надо бы больше времени уделять учёбе, - ораторски дирижируя вилкой, продолжил отец. Гвидо раздражало каждое его слово, каждый жест - так сильно, что сводило скулы, а пальцы под столом сами собой сжимались в кулаки.
– Если я чересчур напрягаю тебя в магазине, скажи мне.
О да, конечно. Беда в том, что он говорил уже тысячу раз, и все они заканчивались скандалом. С фактами не поспоришь: куда проще выезжать на сыне, чем платить второму продавцу.
– Нет. Всё окей.
– Ты уверен?
– Да.
– Точно?
– Точно.
– Отец Луки мне сказал, что балл за последнее эссе у него был выше всех в вашем классе, даже выше этого псевдогения Нунцио, - отец хмыкнул.
– Лука. Снова не ты.
Гвидо промолчал, поскольку не знал, что на это ответить. Опустил взгляд на свои руки - и с удивлением увидел, что они дрожат.
– Не думаю, что Лука умнее тебя. Значит, ты просто ленишься, - заключил отец, и вилка у него в пальцах описала замысловатую петлю. Масляно-жёлтый отблеск солнца лежал на этих пальцах; Гвидо колотило уже без шуток.
– Надо больше стараться.