Крики в ночи
Шрифт:
— Говорю тебе, что я видел их обувь.
— Ты лжешь. — В ее глазах стояли слезы. — Держись подальше от меня. Ненавижу тебя. Ненавижу!
— Эмма, дорогая!
— Не называй меня дорогой. Между нами все кончено.
— Нет, Эмма, дорогая, я найду их. Послушай меня!
Внезапно я осознал — я должен был это знать, — что жандарм записывает наш разговор на пленку. Но мне теперь было все равно.
— Ты специально все подстроил, чтобы детей похитили…
— Их отвезли в особняк Сультов…
— Ты это устроил. Поэтому ты и вернулся туда. Ты скрывал их. И их убили.
— Нет. Нет. Нет. — Я мотал головой, пока она не заболела. — Я был там, чтобы найти их.
Эмма, как натянутая струна, напряженная, повторяла, как автомат, урок, заученный под диктовку Ле Брева.
— Ты хотел остаться во Франции, с этой женщиной, чтобы избавиться от них. А затем отправить меня домой.
— Эмма, это чушь. Я остался здесь, чтобы искать их.
— Ты остался здесь, потому что она направляла тебя.
— Нет.
— О да! Я видела, как ты выходил из квартиры этой шлюхи. Полиция следила за тобой все эти дни.
Эта сволочь, это дерьмо Ле Брев. Я вспомнил, как заметил прошлой ночью женщину, напоминавшую Эмму, она еще пряталась около отеля, перед тем как я отправился в Гурдон.
— Эмма, сколько дней ты находишься здесь?
— Четыре дня.
— Четыре дня! И ты не дала мне знать?
Четыре дня. Она видела, как мы с Эстель пришли в ее квартиру, после того как я поговорил со старым доктором Раймоном и получил первый намек на состояние рассудка мадам Сульт. Ле Брев дал ей возможность увидеть это.
— Ты спал с этой женщиной! Не отрицай этого!
Я не мог и не стал бы отрицать, но как я мог объяснить не только минутное увлечение, но и сексуальность, которую Эстель пыталась использовать, чтобы остановить меня, предостеречь от посещения этой старой женщины в Гурдон-сюр-Луп?
Ле Брев пытался поймать меня, используя мою жену в качестве подсадной утки, чтобы получить подтверждение своих подозрений. Я расхаживал по комнате. Жандарм увидел выражение моего лица, и его рука потянулась к кобуре.
— Эмма, неужели ты думаешь?..
— Ты спал с ней!
— Эмма, дай мне еще один шанс. Пойдем со мной, и мы найдем детей.
Я просил и умолял жену. У нее на лице появилось озадаченное выражение. Голосом не громче шепота она с усилием произнесла:
— Я больше ничего не знаю. Ле Брев говорит, что ты выдаешь себя. Он спрашивал, зачем ты выходил из дома, почему у тебя была мокрая пижама в ту ночь, когда это… случилось. И еще спрашивал, зачем ты остался, когда здесь нечего делать, кроме как… с этой женщиной.
— Эмма, но ты же не можешь поверить…
Она высморкалась, чтобы перестать плакать. Казалось, что мы остались на Земле единственными людьми, брошенными, потерпевшими кораблекрушение и оказавшимися в этой белой больничной комнате.
— Зачем ты ходишь к этой женщине? Что ты нашел в ней?
Ее слова отчаяния упали в пропасть между нами. Бывают моменты, когда невозможно посмотреть в лицо правде.
— Мне нужна была помощь… — пробормотал я.
Но Эмма не знала пощады:
— Зачем было спать с ней?
Я вспомнил, как просто Эстель предложила свою любовь, когда я очнулся в ее квартире, после того как меня отделали молодчики Ле Брева. Я чувствовал себя очень одиноко тогда и был готов пойти ей навстречу.
Я посмотрел Эмме в глаза, в которых отражалось страдание от собственных сомнений.
— Не знаю, — признался я. — Прости меня, Эмма. Ради Бога, прости.
— Простить? И забыть, что ты сделал с детьми?
Эмма крепко сжала губы.
— Эмма! Мы с тобой найдем их!
— Найдем их тела.
— Не знаю. Но они в особняке той старухи.
— Этого не может быть.
— Эмма, пойдем туда.
Она посмотрела в сторону, ее глаза прикованы к какому-то далекому пейзажу. Я подумал, что она сейчас в раздумье, действительно ли она верит, что я бросил ее ради какой-то француженки.
— Эмма, — умолял я. — Дорогая, я люблю тебя.
— Докажи это, — бросила она.
— Эмма, послушай, ради Бога. Я проник в это место. Я видел их кроссовки и сандалии.
Она, казалось, репетировала свою речь:
— Инспектор Ле Брев подозревает, что ты можешь быть замешан в это дело. Мы видели, как ты вышел прошлой ночью… Его люди арестовали тебя.
— Там был сумасшедший с ножом, который пытался убить меня. С маской из желтого пластика на лице.
— Я не верю тебе. Ты все придумываешь. Стараешься сбить меня с толку.
— Эм, меня чуть не разорвали на куски собаки в имении Сультов. Посмотри на руку.
Она опять уставилась на меня, будто стараясь решить, какой истории верить, моей или Ле Брева.
— Старший инспектор сказал мне, что они подобрали тебя после того, как ты проник в дом. Это правда?
— У них были сторожевые собаки.
— Собаки?
— Немецкие овчарки.
Я чувствовал боль от укусов.
— Что ты делал там?
— Эмма, ты должна мне верить. Я пытался найти детей.
Она встала и подошла к окну.
— Пытался найти или спал с этой женщиной? С этой шлюхой?
— Бога ради, это все не так. И никогда так не было.
— Ты разбил нашу семью, — отрезала она. — Уничтожил нашу любовь.