Криминальная принцесса
Шрифт:
– Вы хотите сказать, что директор никак не отреагировал? – спросила я.
– Ну как сказать… формально были придирки к оформлению необходимых документов. Хотя в их оформлении ошибки допущены не были. Смету директор сократил более чем наполовину.
– Может быть, затраты на постановку оперетты были слишком большие? – предположила я.
– На этот довод я внес свое предложение. В частности, я предложил сэкономить на декорациях, то есть оставить самый минимум. Потом еще можно было воспользоваться реквизитом из других спектаклей. Но…
– Стало быть, ваши доводы не были приняты во внимание? – резюмировала я.
– Татьяна Александровна, репетиции начались. Однако без объяснения причины Дубовицкий пригласил режиссера из другого города и изменил состав актеров. Режиссер этот был известен своими, гм… несколько скандальными трактовками известных спектаклей. А что касается произведения Шостаковича, то… боюсь, что его интерпретация не выдержала бы даже генерального прогона.
– И каков же итог всей этой истории? – спросила я.
– В итоге репетиции были отменены. У меня был еще один проект, который бы я хотел воплотить в жизнь. Я предложил Дубовицкому открыть на базе нашего театра музыкальную студию для детей. Я даже подготовил расчеты по этому проекту.
– Но директор снова отверг их? – предположила я.
– Да, представьте себе. Даже несмотря на то что этот проект, если бы он был претворен в жизнь, позволил бы заработать немалые деньги. Странно, однако…
– Что странно? – не поняла я.
– Мне показалось это странным. Потому что Владислав Григорьевич был буквально помешан на деньгах и пытался заработать их на всем, – объяснил Владимирцев. – Если какой-то спектакль пользовался успехом у публики, то Владислав Григорьевич жестко настаивал на том, чтобы увеличить количество спектаклей в ущерб остальному репертуару. Что же касается финансов… финансы в театре были. Возможно, это была помощь от меценатов-бизнесменов, возможно, какой-то иной источник. Я предполагаю, что у Дубовицкого были свои собственные взгляды и планы на дальнейшее развитие театра и его функционирование.
– Но вас он не ставил в известность относительно этого? – спросила я.
– Нет, никоим образом! – воскликнул Владимирцев. – В последнее время с Владиславом Григорьевичем просто невозможно стало работать. Он перестал воспринимать меня как художественного руководителя. Все вопросы, даже те, которые касались сугубо творческих задач, он решал практически единолично. А ведь творческий процесс относится к прерогативе художественного руководителя.
– Я вас поняла, Валериан Тимофеевич. Скажите, а как вы считаете, кто мог желать смерти директора? Кому она была выгодна? Возможно, с кем-то у него сложились весьма неприязненные отношения? Вы ведь в курсе настроений, которые сложились в театральном коллективе. Может быть, были те, кто был особенно недоволен Дубовицким?
Владимирцев пожал плечами.
– Если вы имеет в виду актерский состав, то… Да нет, вряд ли кто-то решился на такое. Хотя некоторые и выражали свое недовольство. Но, повторяю, нет. Едва ли за это можно убить. В конце концов, гонорары у нас неплохие, потенциал для развития имеется. А если что-то не нравится – всегда можно уйти в другой коллектив, мало ли их в Тарасове? Может быть, наши благодетели-меценаты? Может, у кого-то из них Дубовицкий взял в долг крупную сумму денег и не отдал вовремя, вот и результат. Хотя нет, едва ли, – тут же поправился худрук, – меценаты ведь помогают, как правило, безвозмездно, ну или в обмен на рекламу. Да и Дубовицкому вроде как на жизнь хватало – не сказать чтобы бедствовал, насколько я знаю. Если и были финансовые затруднения – я лично не в курсе…
– А много их? Я имею в виду меценатов, которые помогают театру? – спросила я.
– Да есть несколько. В основном все они – близкие приятели Владислава Григорьевича, – пояснил Владимирцев.
– Вы можете конкретно назвать, кто именно? – спросила я.
– Мне лично известен один из них. Это Геннадий Олегович Подбельский.
«Снова этот Подбельский, – мелькнуло у меня в голове, – уже несколько раз за сегодняшний день я слышу эти имя и фамилию».
– Да, Геннадий Олегович Подбельский, – повторил Владимирцев, – он чаще других приезжал к Дубовицкому. Это известный тарасовский бизнесмен. Он является владельцем шикарного ночного клуба «Золотое дно» и, по слухам, подпольного казино.
– А какие у них были отношения? У этого Подбельского и Дубовицкого? – спросила я.
– Ну, доподлинно мне неизвестно. Но я знаю, что Подбельский довольно часто приезжал к Владиславу Григорьевичу, подолгу находился у него в кабинете. О чем они там говорили, я не знаю. Но судя по тому, что Геннадий Олегович практически всегда выходил от Дубовицкого в хорошем расположении духа, отношения у них были вполне себе дружеские. Во всяком случае, я никогда не слышал, чтобы они ссорились или разговаривали на повышенных тонах. Хотя…
– Да? Вы что-то вспомнили, Валериан Тимофеевич? – спросила я.
– Да, вспомнил. Вспомнил, что Подбельский предоставил Владиславу Григорьевичу крупную сумму. Мы как раз разрабатывали проект ко Дню Победы. Но, к сожалению, от осуществления этого проекта впоследствии пришлось отказаться. А Подбельский сначала потребовал отчета, ну, на что были истрачены деньги. А когда выяснилось, что проект, под который были запрошены эти средства, не будет претворен в жизнь, то Геннадий Олегович потребовал вернуть деньги.
– И Дубовицкий их вернул? – тут же спросила я.
– Нет, насколько мне известно. Правда, скандалов по этому поводу у них не было. Но… чем черт не шутит? Ведь бизнесмены – это такой народ, что горло перегрызть готовы за свои деньги. Но это только мои предположения, – поспешил добавить Владимирцев.
– Я поняла. Скажите, Валериан Тимофеевич, еще вот что. В тот день, когда произошло убийство, вы виделись с Владиславом Григорьевичем? Разговаривали с ним? – задала я ряд вопросов.
– Нет, в тот день мы с ним не встречались. Днем я был занят: присутствовал на генеральной репетиции в тарасовской консерватории. Там был прогон дипломного спектакля. И я уже заранее присматривался к выпускникам. После прогона по традиции устроили небольшой фуршет. Домой я попал уже почти под утро. А с Владиславом Григорьевичем мы виделись накануне. Я перед началом спектакля зашел в кабинет Дубовицкого. У него такое правило: непременно перед спектаклем быть в театре. Вот и в тот раз я зашел к нему, мы немного поговорили, обсудили текущие дела. Да… А рано утром мне позвонили и сообщили…
– Значит, вы не в курсе, кто мог быть в качестве посетителя у Владислава Григорьевича непосредственно перед убийством? – спросила я.
– Нет, ничего не могу сказать на этот счет, – твердо ответил Владимирцев.
– Ну, ладно, – сказала я и встала. – Да, еще вот что. Дайте мне свои координаты, если мне понадобится уточнить что-либо.
– Да, конечно, вот, возьмите мою визитку.
Владимирцев протянул мне кусочек картона.
– До свидания, Валериан Тимофеевич.
– И вам всего доброго, – сказал худрук.