Криминальная принцесса
Шрифт:
– Подождите, вы только дверь полностью открыли и на пороге остановились? Или вошли в кабинет? – уточнила я.
– Вошла в кабинет, – со вздохом ответила женщина, – хотя и с порога было видно, что он… ну, на рубашке спереди кровь видна была. И сидел он… так живые люди не сидят.
– А где, кстати, он сидел? – спросила я.
– В своем кресле. У него в кабинете широкий кожаный диван стоит, черный, а рядом с ним – кресло, тоже из черной кожи, – ответила Филиппова.
– В кресле за столом?
– Нет, за столом – специальный стул. Анатомический, крутящийся, с высокой
– Со всеми посетителями?
– Да, даже с нами, сотрудниками, – покивала Филиппова. – Если только ругать кого собирался – за столом принимал. А так – на диван сажал.
– Понятно. Скажите еще вот что: вы слышали выстрел?
– Выстрел? – переспросила Филиппова.
– Ну да, выстрел. Дубовицкий ведь был убит выстрелом в грудь. Вы же сами сказали, что видели кровь на рубашке, – пояснила я.
– Да, конечно. Но, понимаете, Татьяна Александровна, выстрела я не слышала, – ответила Филиппова. – У нас тут, в здании, звукоизоляция хорошая – все-таки, когда репетиция идет, шумно очень становится. А директорский кабинет на втором этаже. Где же я услышу?
– Ну да, – согласилась я, – вы правы.
– Татьяна Александровна, я вот что еще вспомнила. Когда я вышла в аптеку, как раз в это время у входа в театр я столкнулась с Региной, это наша уборщица, молодая девчонка, но из неблагополучной семьи. Матери у нее нет – то ли бросила ее, то ли умерла, я точно не знаю, ведь неудобно лезть в душу, – а отец у нее горький пьяница. Вот ведь! У многих судьбы прям один к одному. Что у моей соседки, что у Регины. Так я это к чему говорю. То, что я вышла в аптеку, то есть оставила свой пост, это, конечно, моя ошибка. Ведь если бы я оставалась на месте, то увидела бы Владислава Григорьевича. А может быть, и преступника. Но ведь Регина была в это время в театре. Может, она что-то видела?
– А где ее можно найти? – спросила я.
– Ну, она должна убираться сейчас. Пойдемте, я покажу, где она швабру и тряпки хранит.
Мы вышли из костюмерного цеха и снова пошли по коридору. Филиппова привела меня к двери, около которой стояла девушка лет двадцати в сиреневом свитере и черных джинсах. Невысокого роста, худощавая, немного нескладная блондинка выглядела подавленной.
– Регина! – воскликнула Филиппова, увидев девушку. – А мы как раз тебя искали! А ты как раз кстати нам повстречалась. Вот, это, – женщина кивнула в мою сторону, – Татьяна Александровна, она частный детектив. Ищет того, кто застрелил Владислава Григорьевича.
При этих словах девушка вздрогнула. А я насторожилась: девица просто переживает из-за убийства или испугалась?
– Ты расскажи Татьяне Александровне, видела ли ты кого-нибудь постороннего в театре, пока я была в аптеке, – попросила вахтерша.
– Никого я не видела, – буркнула Регина, глядя исподлобья.
– То есть вы хотите сказать, что в то время, когда вы находились в театре, никого постороннего не заметили? – спросила я девушку.
Она опять еле заметно вздрогнула. На этот раз и Филиппова обратила свое внимание на поведение Регины.
– Региша, ну ты чего? – ласковым тоном спросила вахтерша. – Ты чего, боишься кого-то?
Регина отрицательно покачала головой.
– Регина, скажите, а зачем вы так поздно пришли в театр в тот вечер, когда был застрелен Дубовицкий? – спросила я.
– Я ключи от квартиры в куртке забыла, – еле слышно проговорила девушка, – а куртку я в подсобке оставила, потому что жарко в тот день было. Зачем ее таскать с собой…
– А вы что, живете одна? – задала я следующий вопрос.
– Не одна, – все так же тихо ответила девушка, – с отцом. Только он в тот вечер опять напился. Я уже стучала-стучала, чуть дверь входную не расколошматила – никакого толку. Пришлось за своими ключами идти, – объяснила Регина.
Филиппова сочувственно покачала головой.
– Регина, а вы долго были в тот вечер в театре? – спросила я.
Девушка удивленно посмотрела на меня.
– Нет, недолго. Я только взяла куртку и сразу ушла домой, чего мне еще было делать?
– Хорошо, я поняла. Регина, расскажите, что происходило в тот день, когда был убит Владислав Григорьевич, – попросила я.
– А что могло происходить? – девушка пожала плечами. – То же, что и всегда. Каждый занимался своими делами. Я вот уборку делала, полы мыла.
– В кабинете директора? – спросила я.
– Нет, я в кабинетах не убираюсь, я коридоры мою, – ответила девушка.
– Да, в кабинетах у нас другие убираются, – подтвердила Варвара Никифоровна.
– Может быть, вы, Регина, видели кого-нибудь постороннего? – продолжала я расспрашивать девушку.
– Да некогда мне разглядывать, кто посторонний, кто – нет! – вдруг почти выкрикнула уборщица. – Я уборкой занимаюсь. А не бездельем маюсь, вот!
– Регина, ты чего это? – удивленно спросила Варвара Никифоровна. – Чего ты так резко отвечаешь-то?
– Да потому что надоело все, теть Варя! – сказала девушка и закрыла лицо руками. – Что ни день, то ходят, расспрашивают! Как будто, если я… если у меня… семья такая, то я… Ничего я не видела!
– Ну, ладно, успокойся, – Филиппова погладила ее по плечу и выразительно посмотрела на меня.
Я тоже поняла, что в таком состоянии, в котором сейчас находилась девушка, от нее вряд ли можно было добиться вразумительных ответов на вопросы. И теперь ее реакция вполне объяснима. Уборщица, девушка из неблагополучной семьи, вряд ли тепло относится к правоохранительным органам. А Кирины ребята работают на совесть – могли и впрямь девушку потрепать допросами-расспросами. Кому такое понравится?
– Регина, – обратилась я к уборщице, доставая из сумки визитку и протягивая ее ей, – вот мои координаты, если что-нибудь вспомните, позвоните мне.
– Ладно, – нехотя проговорила Регина и взяла визитку.
– Варвара Никифоровна, а кто сейчас исполняет обязанности Владислава Григорьевича? – спросила я вахтершу.
– Константин Владимирович Трегубенков, заместитель Владислава Григорьевича по хозяйственной части, – сказала Филиппова. – Точнее сказать, заведующий административно-хозяйственной частью, вот как называется его должность.