Криминальный репортер
Шрифт:
Пока специалист занимался своим делом, человек с кобурой под мышкой поднялся сначала на третий этаж, потом спустился на первый, заглянул под лестничный проем, обошел все помещения на этаже, выбирая, наверное, место для засады. А мы с Володей тем временем вполголоса обговаривали детали операции. И он мне задал вопрос, который я совсем упустил из виду:
— А каким образом ты, или, вернее, тот человек, что якобы видел ее входящей в квартиру Санина в день убийства, и который станет просить у нее деньги за молчание, узнал номер ее телефона? Для этого ему как минимум
— Верно, — я ошарашенно посмотрел на Коробова. — Блин, упустил этот момент.
— Точно, упустил, — промолвил задумчиво Володя. — Вот возьмет она и спросит, откуда, мол, вы меня знаете? Или как вы узнали мой номер телефона? И что ты ей ответишь?
— Могу ответить так: «Это неважно». Или «Не твое собачье дело», — произнес я не своим голосом, который, похоже, удовлетворил Володю. Но вот сам ответ его не очень устроил.
— Не убедительно. Если ты не ответишь прямо на ее вопрос, первое, что ей придет в голову, — это то, что звонит ей ее знакомый, который либо шутит, либо собирается срубить бабла на халяву, просто беря ее на пушку. Значит, он ничего не видел и не знает, а только догадывается. Денег платить она не будет и в условленное место их не принесет. И все на этом закончится…
— Ты прав, — сказал я. — Надо что-то придумать.
— Нужна легенда, — сказал Володя. — Убедительная, правдоподобная. Чтобы у нее не осталось сомнений в том, что человек говорит правду и просто не хочет раскрывать себя перед ней полностью. Что вполне оправданно.
Никакой путной мысли мне не приходило в голову.
— Ты… то есть тот человек, что видел ее входящей в квартиру Санина, тоже работает в рекламе, — сказал после раздумий Коробов.
— А в этом бизнесе все друг друга, в общем-то, знают, — добавил я.
— Только вот хорошо это для нас или плохо? — посмотрел на меня Володька. — А вдруг она примется вычислять, кто это может быть?
— У нее не хватит времени, — сказал я. — Звонить я ей буду сегодня вечером, так что на все про все у нее будет меньше суток. За это время она просто не успеет перебрать в уме всех своих знакомых и позвонить им, чтобы вызнать их настрой. Кроме того, этот человек, что будет ей звонить и требовать денег за свое молчание, может ее знать, а вот она его может и не знать. Да еще ей сумму надо набрать приличную: тридцать тысяч зеленых! Вряд ли она держит такие деньги дома, наверняка они у нее в каком-нибудь бизнесе. Ведь она — деловая, — добавил я с кривой ухмылкой.
Володька, похоже, за что-то зацепился. По крайней мере, лицо его посветлело, а в голосе зазвучала уверенность:
— Ты прав! — сказал он. — Он ее знает, а она — нет. И как бы она ни копалась в своем мозгу, вычисляя, кто ей звонил, она ни до чего не докопается. Ну, не знает она его, не помнит. Сколько таких встреч может быть! Возможно, и пересекались где-нибудь пару раз, да она не обратила на него внимания. Ведь она, судя по твоим рассказам, женщина эффектная, а он — так себе…
— Именно, — согласился я. — Она не обратила на него внимания, а он — обратил.
— А как он оказался у дома Санина? — задал еще один важный вопрос Володька.
— Пришел в гости, — с ходу ответил я, поскольку голова заработала. — К соседям с третьего этажа…
— И вышел покурить на лестничную площадку, — добавил за меня Коробов.
— И вышел покурить, — повторил я за ним.
— И увидел ее звонящей в квартиру Санина, — сказал Коробов.
— Более того, он видел, как Санин открыл дверь, и она вошла в квартиру, — добавил я.
— Что и требовалось доказать, — заключил Володька…
— Все? — спросил я.
— Все, — ответил Коробов.
И в это время человек с саквояжем сказал:
— Готово.
Это означало, что подготовка к моей встрече с убийцей с его стороны завершена. Затем он обозначил на полу камушками и остатками сгоревших электродов границы обзора камеры.
— За эти границы не заходить, — специалист сердито посмотрел на меня, словно на мальчика, который, играя, мог расшалиться и тем самым обидеть взрослых. — Иначе вы пропадете из обзора.
— Понял, — сказал я голосом провинившегося шалуна, которому только что сделали справедливое замечание.
— Вы определились, где расставите своих людей? — спросил Володя человека с пистолетом под мышкой.
— Да, — ответил он. — Сам я встану во-он за той колонной, — он указал на бетонный четырехугольник, — а Семенчук займет позицию этажом выше. С нее будет видна лестничная клетка, и когда фигурант ступит на второй этаж, Семенчук незаметно спустится и займет положение у него за спиной. Таким образом, преступник попадет под наш перекрестный огонь…
— Возможно, стрелять и не придется, — произнес Володя, поглядывая на меня так, словно прощаясь и стараясь запомнить таким, каким я был. Это мне, признаться, не очень понравилось. И навеяло грусть.
— Как знать, — многозначительно произнес человек с пистолетом под мышкой в ответ. — В нашем деле всегда надо допускать самый худший исход событий, чтобы все время быть к нему готовым.
— Это да, — сказал Володя и отвел от меня взгляд. — Значит, все? Мы ничего не забыли?
— Вроде нет, — ответил я.
— Мы с Семенчуком займем позицию ровно в шестнадцать ноль-ноль, — сказал человек с пистолетом под мышкой.
— Я приду где-нибудь в половине шестого, — сказал я.
— Не поздно? — спросил меня Коробов, почему-то глядя на оперативника, упорно не желая встречаться со мной взглядами.
— Нормально, — ответил человек с пистолетом под мышкой. — К этому времени мы все будем держать на контроле.
— Когда закончится, отзвонитесь, — сказал Володя, неизвестно к кому обращаясь: то ли ко мне, то ли к человеку с пистолетной кобурой под мышкой. — Буду неподалеку…
— Хорошо, — сказал я.
— Лады, — сказал человек с пистолетом.
— Тогда все? Расходимся? — спросил Коробов.
— Да, расходимся, — ответил опер, а человек с саквояжем просто кивнул головой.
— Тебя куда подвезти? — спросил Володя, когда мы покинули недостроенный дом и опер со специалистом уехали.