Крипт
Шрифт:
Элайя был удивительным. Кроме того, он был первым священником и вторым после князя человеком, который смотрел на Сабину без испуга, брезгливости и откровенного желания завалить в постель, чтобы позже распять с большой церемонией. Инигатиса ничуть не пугала ее репутация ведьмы, наоборот, он шутил, что обязан разобраться, отличаются ли сарбинурские ведьмы от таргонских, которых он немало познал. И священник упросил Ивара отдать ему Сабину в экономки. А князь согласился. Правда, на прощание сделал Сабине княжеский подарок: темный, точно выползок, после
— Иди за мной!
Сабина привела Майку в мыльню под домом, устроенную по каннуокскому образцу, стала растапливать каменку сложенными в под березовыми дровами. Взгромоздила на каменку чан, налила водой. Вспомнив, как Майка ратовала за чистоту, сполоснула руки в бочке и даже с мылом.
— Ложись на скамейку.
— Зачем?
— За надом, — словами рыжей огрызнулась Сабина. — Давно это с тобой? Жар есть? А сыпь? Сколько раз проносило?
— Две недели, — Майка зачем-то стала разматывать платок на голове, потом взялась теребить бахрому. — Нету жара. И не проносило, наоборот. А пятна — так это клопы поели…
Она тихо заплакала.
— Ничего у меня не болит! Только есть не могу. И живот тянет…
Сабина вздрогнула.
— Живот? А… месячные давно были?
— Рано еще.
— А… кто-нибудь… с мужчиной ты была?
— Ну, была!! — Майка резко отвернулась к стене, саданула по ней кулачком и облизала ссаженные костяшки. — С Болардом была! Только он не знает.
Ведьма уронила полотенце:
— Как это?
— А вот так! — зашипела Майка. — Выгнал он меня. Как тряпку, выбросил. Сразу после оглашения.
— Он же… говорил, что ты маленькая еще. Что к отцу тебя пока отправил.
Майка зарыдала взрослыми злыми слезами:
— Маленькая! Да отец просто не знал ничего. Дома его нет. Я и сбежала. До Настанга добралась и в трактире у ворот плясуньей стала. Все ждала, что встретимся. Я-то его узнала сразу, как вошел. Все боялась, что и он… глаза прятала. А он…
— А он?
— Не признал, — Майка легла на скамью, вытянулась, облегченно вздохнула. — Потом все деньги совал в руку. Успокаивал, что с первого раза ничего, ну, детей не бывает. Злился, что не сказалась. Будто я на грудь плакат должна вешать: «девушка».
"Плакат" Сабина пропустила мимо ушей. У графских дочек всегда причуды. Майка целый мир выдумала, совсем не такой, как здесь. И будто всегда там жила, а сюда попала через крипт под Твержей. А теперь любовь эта вот…
Руки же привычно делали дело.
— Ой!..
— Терпи. С доном была — не плакала.
— Плакала, — шепотом призналась Майка. — Ой, Сабинка, больше ни с кем никогда…
— Погоди, еще понравится.
— Нет!
— Все, закончила… в тягости ты.
Майка зажала рот ладонями. Глаза у нее стали круглыми.
— Вставай.
— Мамочка…
Ведьма взяла подружку за плечо:
— Вытравлю плод. Посидишь в кипятке с горчицей. Травок попьешь. Грех отмолится.
— Н-нет.
Сабина пожала плечами:
— А что будешь делать?
— Рожу!
— Вот дуреха! — ведьма схватила подружку за руки. — Ты хоть отцу скажись. Своему или этого, — положила ладонь на девчонкин живот.
— Нет! Они друг друга убьют, и он все равно на мне не женится!!
— Дуры мы, — ведьма покачала головой. — Отдаемся — и думаем: узнает про ребятенка — помягчеет, тут же под венец поведет.
— Я так не думала. Я люблю его. Понимаешь?!..
— Ага, любишь. Так любишь, что готова дитя родное в рабство отдать.
— Я не…
— Не знаешь? Что, по закону, если не в святом браке родится — сразу раб?
Майка схватилась за левую руку повыше локтя. Губы ее дрожали.
— Раб?
— Ну да, — хмуро сощурилась Сабина. — На чьей земле родился, тот и хозяин. Элайя мой… хозяин этому возмущался, но сразу все не переделаешь.
— А это… чья земля?
— Городская вроде. А княжество — Кястутисское.
Сабина поджала губы:
— Прости, у нас тебя оставить не могу. И так соседки косятся, что у священника живу молодая, незамужняя. А если еще и ты…
Майка натянула на голову свой старушечий платок:
— Да, Сабинка… пойду.
— Дура набитая! — ведьма подхватила полотенце, замахнулась. — Ивару в ноги пади.
— Нет! Все равно Борька не женится.
— Ты дослушаешь меня? — переспросила ведьма холодно. — Или мне самой князю сказать? Он тебя под землей найдет, с того твоего света достанет.
Майка отвернулась к стене, закрывая лицо руками, проговорила глухо:
— Сабинка… пожалей… и так я… Повеситься пробовала — веревка оборвалась. Из окна кинулась — за слив зацепилась, повисла. Все из-за Кольца проклятущего. И не снимешь! Я бы палец секанула, да крови страшно!..
Лицо ведьмы залил сливовый неровный румянец.
— Ты не о Боларде — о сыне думай. Ты в ноги князю пади да скажи, что любишь. Он с тобой повенчается, и сын родится не рабом — княжичем. Один раз кровать перетерпишь, небось, не развалишься. Я тебе пузырек с кровью дам — под себя выльешь. Ну, соглашайся!!
— Н-нет…
Глава 41.
1492 год, сентябрь. Настанг, Южный тракт.
Сабина испытывала ликование. Она вернулась к Ивару. Пусть Майкиной служанкой, тенью, пусть нянькой их будущих детей. Пусть! А там сложится. Ей, Сабинке, терпения не занимать… Да она и прямо сейчас могла бы вместо Майки взойти на брачное ложе — девчонка бы только рада была. Но Ивар любит. Он даже в полной темноте: по запаху, по прикосновению волос и кожи почует подмену. Нельзя… Ведьма горестно прикусила губу, проходя по внутренним дворам Твержи, впечатывая в замковые булыжники квадратные каблуки. По-хозяйски. Следом летел, завиваясь вокруг ног, отставая и догоняя, синий шелковый подол. Больших высот достигла девка, чтобы шелка носить.