Криптограммы Востока
Шрифт:
И хотя Обитель уже не нуждалась теперь, как раньше, но Преподобный был все так же скуден в одежде и житии своем, так же равнодушен к почету и отличиям, таким и остался до самой смерти. Но все это было в нем естественно, ничем не подчеркнуто, подвиг свой он нес просто, ибо иначе и не мог бы. В этой естественности и простоте следует прежде всего искать печать избранности.
Существует рассказ Епифания со слов старцев-очевидцев: «Преподобный носил сермяжную ткань из простой овечьей шерсти, да притом такую ветхую, которую, как негодную, другие отказывались носить. Чаще всего шил одежду сам. Однажды не случилось хорошего сукна в обители, была лишь одна половинка гнилая, пестрая и плохо сотканная.
Тот же Епифаний при этом добавляет: «Яко и не познатися ему, худости ради риз его». И приводит следующий случай. Многие приходили издалека, чтобы взглянуть на Преподобного. Пожелал видеть его и один простой землепашец. При входе в монастырскую ограду стал спрашивать братию, как бы повидать их славного игумена. Преподобный же тем временем трудился в огороде, копая заступом землю под овощи.
«Подожди немного, пока выйдет», – отвечали иноки. Крестьянин заглянул в огород через щель забора и увидел старца в заплатанной рясе, трудившегося над грядкою. Не поверил он, что этот скромный старец и есть тот Сергий, к которому он шел. И опять стал приставать к братии, требуя, чтобы ему показали игумена.
«Я издалека пришел сюда, чтобы повидать его, у меня до него дело есть».
«Мы уже указали тебе игумена, – ответили иноки. – Если не веришь, спроси его самого».
Крестьянин решил подождать у калитки. Когда Преподобный вышел, иноки сказали крестьянину: «Вот он и есть, кого тебе нужно». Посетитель отвернулся в огорчении. «Я пришел издалека посмотреть на пророка, а вы мне сироту указываете. Никакой не вижу в нем чести, величества и славы. Ни одежд красивых и многоцветных, ни отроков, предстоящих ему… но все худое, все нищенское, все сиротское. Не до того я еще неразумен, чтобы мне принять сего бедняка за именитого Сергия».
Иноки обиделись, и только присутствие Преподобного помешало им выгнать его. Но Сергий сам пошел навстречу, поклонился ему до земли, поцеловал и повел за трапезу. Крестьянин высказал ему свою печаль – не пришлось видеть игумена.
«Не скорби, брате, – утешил его Преподобный. – Бог так милостив к месту сему, что никто отсюда не уходит печальным. И тебе Он скоро покажет, кого ищешь».
В это время в Обитель прибыл князь со свитою бояр. Преподобный встал навстречу ему. Прибывшие оттолкнули крестьянина и от князя, и от игумена. Князь земно поклонился Святому. Тот поцеловал его и благословил, потом оба сели, а все остальные «почтительно стояли кругом».
Крестьянин протискивался и, обходя кругом, все старался рассмотреть, где же Сергий. Наконец снова спросил: «Кто же этот чернец, что сидит по правую руку от князя?»
Инок с упреком сказал ему: «Разве ты пришлец здесь, что досель не слыхал об отце нашем Сергии?»
Только тогда понял крестьянин свою ошибку. И по отъезде князя бросился к ногам Преподобного, прося прощения.
Сергий же утешил его, сказав: «Не скорби, чадо, ты один справедливо рассудил обо мне». И побеседовав с ним, отпустил с благословением. Но простодушный землепашец до того был побежден кротостью великого Старца, что вскоре снова прибыл в Обитель, чтобы уже остаться в ней, и принял монашество. Так простота и великая благодать Преподобного действовали сильнее всякого великолепия.
Конечно, путь Преподобного не мог не быть отмеченным так называемыми чудесами. Ведь чудо есть знамение великого общения с Силами Высшими, с Иерархией Света. Потому кому же, как не Преподобному, должны были быть открыты они. От детства лежала на нем печать избранничества, и в зрелые годы, когда он укрепился и достиг равновесия духовных сил, общение это проявилось
К этому времени слава о нем как о Святом разнеслась далеко, и от дальних сторон приходили к нему с поклонением, за светом и, главным образом, со всеми бедами. И Преподобный в своем любвеобильном сердце находил нужное слово для каждого. Епифаний передает, как один человек, живший в окрестностях Троицкой Обители, имел единственного сына и тот тяжко занемог. Отец, исполненный веры, понес его к Преподобному. Но пока он изливал свои мольбы и Сергий готовился совершить молитву, отрок в жестоком припадке умер. Отец впал в отчаяние и даже стал упрекать Преподобного, что вместо утешения скорбь его только умножилась, ибо лучше бы ему было умереть дома, по крайней мере, у него хотя бы вера не убавилась. Должно быть, Преподобный сжалился над несчастным отцом, и когда тот ушел за нужными вещами для погребения, встал на молитву о даровании жизни отроку, и тот ожил.
Когда же убитый горем отец возвратился, неся с собою все нужное, Преподобный встретил его словами: «Напрасно ты, не рассмотрев, так смутился духом, отрок же твой не умер».
Увидя воскрешенного сына, счастливый отец в исступлении радости упал к ногам Сергия, со слезами благодаря его за совершенное чудо. Но Преподобный стал убеждать его, что никакого чуда не было.
«Прельщаешься, – говорил чудотворец, – и не знаешь сам, за что благодаришь. Когда ты нес больного, он изнемог от сильной стужи, тебе же показалось, что он умер, ныне же согрелся у меня в келии и припадок прошел. Но иди с миром домой и не разглашай никому о случившемся, чтобы тебе вовсе не лишиться сына».
Происшествие это лишь много позднее стало известным от келейника Преподобного. Епифаний и приводит его рассказ. Тот же келейник рассказывает еще два случая. Один с тяжко больным, который три недели не мог ни пить, ни есть и вовсе лишился сна. Родные его, потеряв всякую надежду на выздоровление, понесли больного в Обитель к Сергию и положили к ногам его. Преподобный, помолившись, окропил его святой водою, и тот погрузился в глубокий и длительный сон. Проснувшись, он почувствовал себя совершенно здоровым и в первый раз вкусил пищу, которую предложил ему Преподобный.
Другой случай с бесноватым знатным вельможею, жившим на берегах Волги, который, будучи связан, разрывал железные узы и скрывался от людей, живя среди диких зверей, пока его не находили домашние. И так как слава о святом чудотворце достигла и тех мест, то домашние решили привести его к Преподобному.
Вельможу повезли насильно, ибо он и слышать не хотел о Сергии. Когда же его довезли до Обители, он в ярости разбил свои узы, и вопли его были слышны внутри монастырский ограды. Когда Сергию сказали о том, то он приказал всем собраться в церковь и служить молебствие о болящем. Тогда бесноватый стал понемногу успокаиваться, и его могли подвести к церкви. Преподобный вышел к нему с крестом, и лишь только он осенил его и окропил святой водою, как больной с диким воплем «горю, горю» бросился в большую, накопившуюся от дождя лужу, но внезапно утих и стал совершенно здрав. Впоследствии он рассказывал, что когда Преподобный хотел осенить его крестом, он увидел нестерпимый пламень, исходивший от креста, который и охватил его всего, потому он и бросился в воду, чтобы не сгореть. Несколько дней провел он в Обители и вернулся к себе с глубокою благодарностью к Святому. Конечно, такие исцеления и чудеса широко разносились по окрестностям, и в Обитель к Преподобному притекали со всех мест люди разного положения, от князей и бояр до простых и самых нищих.