Крисп Видесский
Шрифт:
– Это язык, – ответил он. Потом на память ему пришло приложенное к шкатулке письмо, и недоумение сменилось ужасом. Это – язык Яковизия, – выдавил Крисп.
Он захлопнул крышку, отвернулся, и его вытошнило прямо на прекрасный мозаичный пол.
Близ южной стены города Видесса лежал большой пустырь, часто использовавшийся как плац. Теперь на нем выстроились несколько кавалерийских полков – копейщики и лучники. Весенний ветерок трепал знамена. Солдаты отдавали
– Снимайте с постов все гарнизоны по дороге, если только думаете, что в бою от них будет хоть капля пользы, – говорил Крисп. – Кубраты всегда любили играть с нами в салочки ударил и отскочил. Теперь пришла наша очередь. Если Арваш думает, что может купить у нас мир, калеча наших послов, мы вобьем в него немного соображения. По мне, он просто украл у нас сотню фунтов золота. Мы вернем его.
– Слушаюсь, ваше величество, – ответил Агапет. – Но что, если один из моих летучих отрядов столкнется с превосходящими силами врага?
– Отступайте, – ответил Крисп. – Ваша задача – чтобы Арваш и его головорезы занялись своей землей и не лезли в империю. Я не смогу послать вам подкреплений, пока Петроний не будет разгромлен. После этого вся армия двинется к северной границе, но до тех пор вы можете рассчитывать только на себя.
– Будет сделано, как вы скажете, ваше величество. – Агапет отдал честь, потом поднял правую руку. Взревели трубы, засвистели флейты, грянули барабаны, и кавалерия тронулась с места.
Крисп знал, что это добрые солдаты, а Агапет – хороший военачальник: видесские генералы хорошо изучали военное искусство и знали десятки способов использовать к своей выгоде даже мельчайшее преимущество. «Тогда чего я волнуюсь?» подумал Крисп. Может быть, потому, что серьезные и умелые видесские солдаты никогда прежде не сталкивались с халогаями Арваша. Может быть, потому, что серьезный и умелый Агапет уже позволил Арвашу однажды обмануть себя. «А может быть, – подумал Крисп, – причины нет вовсе. Как бы ни был хитер Арваш, он все же не Скотос воплощенный. Его можно победить. Когда-нибудь и Скотос будет повержен».
«Так что же я волнуюсь?» – спросил он себя вновь. От злости на себя он так резко дернул за уздечку, что Прогресс недовольно фыркнул. Назад в город Крисп скакал галопом. Ему давно стоило бы начать кампанию против мятежника Петрония; если бы не злодеяние Арваша, армия вышла бы в поход еще полмесяца назад.
Крисп двинулся не в свои палаты, а в Чародейскую коллегию, что лежала к северу от дворца. Предыдущим вечером до столицы довезли полумертвого Яковизия. В Чародейской коллегии самые искусные жрецы-целители Видесса совершенствовали свое мастерство, передавая его новым поколениям учеников. Туда же попадали и безнадежно больные, кому не могли помочь менее умелые лекари. К таким относился и Яковизий.
– Как он? – спросил Крисп у старшего целителя Дамаса.
Священник был среднего роста и средних лет, с загорелой лысиной и косматой седеющей бородой. Под глазами целителя болтались синюшные мешки – цена, которую священник платил за свой дар.
– Ваше… – начал он, зевнул и начал снова:
– Простите, ваше величество.
– Его привезли еще вчера, – сказал Крисп. – Почему вы прежде ничего не делали?
– Мы совершили очень многое, – сдержанно ответил Дамас. – Мы многого добились, работая совместно с чародеями других направлений, ибо на рану были наложены чары, подобных которым я не встречал, и благого бога молю не встречать более никогда: чары, противодействующие исцелению. Чтобы обнаружить и снять это заклятье, нам и потребовалось столько времени.
– Заклятье против исцеления? – Криспу стало дурно от одной мысли о подобной гнусности, худшей, чем любая пытка, которой Арваш мог подвергнуть Яковизия. – Да кому такая мерзость могла в голову прийти?
– Не нам, ваше величество, и слишком долго, – ответил Дамас.
– И даже когда мы поняли, с чем имеем дело, нам пришлось потрудиться, чтобы превозмочь силу чар. Тот, кто накладывал их, воспользовался силой крови самого несчастного, отчего снять заклятье было вдвойне сложней. По сути, это намеренное извращение нашего ритуала. – Несмотря на усталость, жрец напрягся от гнева.
– Но теперь вы готовы к исцелению? – осведомился Крисп и после ответного кивка сказал:
– Отведите меня к Яковизию. Я хочу видеть, как его… вылечат. – Чтобы Яковизий видел его, понял, какую вину ощущает Крисп, отправивший его в посольство, несмотря на недобрые предчувствия.
Когда Дамас распахнул дверь в палату Яковизия, Крисп охнул.
Прежде кругленький и франтоватый аристократ был худ, грязен и оборван. От мерзкой вони Крисп закашлялся; в комнате стоял не просто запах давно немытого тела, но куда худшая вонь, точно от гниющего мяса. Из уголка рта больного тек желтый гной.
Лихорадочно блестящие глаза Яковизия были широко раскрыты и пусты, взгляд скользнул мимо Криспа.
У постели мечущегося Яковизия сидел жрец-целитель, за спиной которого ждали четверо дюжих прислужников.
– Ты готов, Назарей? – спросил Дамас.
– Да, отец. – Взгляд Назарея на секунду задержался на Криспе.
Когда император не шелохнулся, целитель пожал плечами и кивнул прислужникам:
– Начали, парни.
Двое схватили Яковизия за руки, третий силой раскрыл страдальцу рот и пропихнул между зубами обмотанную тряпками палку. До сих пор Яковизий не обращал на окружающее внимания, но при первом же прикосновении к губам забился, точно одержимый, душераздирающе крича и булькая нечленораздельно.
– Несчастный, – прошептал Дамас Криспу. – Ему мерещится в бреду, что мы хотим калечить его снова.
Крисп сжал кулаки так, что ногти впились в ладони.
Несмотря на сопротивление Яковизия, четвертый прислужник запихнул ему в рот железную распорку, наподобие той, которые коновалы вставляют в рот лошадям, чтобы осмотреть зубы. Назарей засунул руку в рот больного и, ощутив напряженный взгляд Криспа, пояснил:
– Для исцеления я должен прикасаться к самой ране.
Крисп хотел было ответить, но Назарей уже впал в целительский транс.