Кристалл времени
Шрифт:
Наша телега в эту минуту впрямь приближалась к добротному двухэтажному зданию с большим бюстом Сталина перед подъездом. Анджей, остановив лошадь, спрыгнул с козел и скомандовал мне и маме-Ксене:
– За мной, девки. Только пачпорта не забудьте. И не встревайте, молчите себе в тряпочку, пока я с этим «копфом» гутарить буду.
Мося Лысовик Ленинс копф.
«Ох уж этот Хеербах!»
Дверь в кабинет с надписью «ПРЕДСЕДАТЕЛЬ РАЙСОВЕТА М. Ш. ЛЫСОВИК. Без стука не входить» дядя Анджей открыл, тем не менее, без стука.
За просторным письменным столом сидел лысоватый человек в жилетке, с галстуков в горошек, с бородкой, чем-то, вправду, похожий на Ленина, только более мордатый. В тот момент, как мы вошли в кабинет, он что-то изучал на большом глобусе, расположенном на столе. На нас он поднял глаза лишь минуты через две, после того, как, видимо, закончил какой-то этап своего миросозерцания, и тогда лишь с недовольным видом спросил Анджея:
– А стучаться не учили? – на что получил ответ:
– А учить кто будет? Ты, Моська, что ли?
Тот с достоинством отвечал:
– Для кого Моська, а для кого Моисей Шлёмович… А что шляпу перед тобой, пан Анджей, не снимаю – так это (уж прости) за неимением.
Дядя Анджей усмехнулся:
– Да твой копф прикрыть – и двух ленинских кепок, поди, не хватит. Удивляюсь я, ей-богу: с таким копфом – и в такой глуши.
Вид у хозяина кабинета стал более миролюбивым.
– Да вот, – сказал он, – как раз зовут на повышение. – И вздохнул: – Однако сперва парткурсы надо закончить. Маркс, Энгельс, Людвиг Фейербах и прочая премудрость, без того, сам понимаешь, сейчас нельзя. (На нас с мамой-Ксеней, присевших на стулья в глубине кабинета, он при этом не обращал никакого внимания.)
– Гляди-ка ты! – издевательски восхитился дядя Анджей. – Выходит, без Хеербаха вашего нынче и козу не выпасешь! (При этом я душой чувствовала, что имя Людвига Фейербаха ему вполне знакомо и обидно переиначил он ее снова же лишь так, для издевки.)
– Как был ты контрой белогвардейской, – вздохнул председатель, – так и остался, пан подпоручик… Да если б не я – шлепнули б тебя еще в тридцать девятом годе как белополяцкую сволочь.
– Точно, шлепнули бы, – согласился дядя Анджей. – Ну а за мной следом – и тебя завместе с твоим Хеербахом сраным.
Лысовик строго погрозил ему своим коротеньким пальчиком:
– Ну-ну!
Дядя Анджей, однако, уже вошел в раж, теперь его было не остановить.
– Не нукай – не лошадь, – сказал он. – Когда у тебя в колхозе «Заря коммунизма» все свиньи чуть не передохли, – кто их тогда спас от этой чумки? А за недосдачу мяса государству – куда бы ты пошел? Ежели твой Хеербах покойник уже – вот с ним бы на том свете тогда и встретился. Что, неправду говорю?
При этих его словах председатель с весьма грозным видом начал подниматься из-за стола. Однако тут же опустился на место, поскольку дверь открылась и в кабинет вошла дама с головой в черных завитушках, с сумочкой в руках.
– Ривочка, ты чего? – заулыбался Мося Лысовик. – Видишь – работаю.
Она подошла к его столу, чмокнула Мосю в лысину и сказала нежно:
– Майне Ленинс копф. Совсем заработался. А я вот курочку тебе принесла. – С этими словами она достала из сумочки и положила на стол промасленный сверток. – Кушай. Как-никак, шабес сегодня.
Выражение лица у председателя сменилось с благостного на сердитое.
– Ты, Ривка, свои иудейские штучки брось! – воскликнул он. – Какой еще тебе шабес?! Я коммунист, а нынче обычная советская трудовая суббота! (Сверток, однако, по-незаметному в стол спрятал.)
– Всё, всё, ухожу! – Она еще раз влюбленно посмотрела на него двинулась к выходу.
– Трудовая-то она – трудовая, – произнес он ей вслед, – но по советскому закону – сокращенная. Так что часикам к шести буду.
– Буду ждать, Мосик. – С этими словами она закрыла за собой дверь.
Конец ознакомительного фрагмента.