Кривая дорога

Тараторина Даха

– Кто он тебе? – не всё ли равно, умрёт дряхлый чуть раньше или чуть позже. Нашей вины в том нет.

– Он… друг, – немного помедлив ответил муж, – Фроська, мы не бросаем друзей! Ты не бросаешь!

Я крепко задумалась. Пожалуй, за другом я бы метнулась. А Белогостя знать не знаю.

Муж в ужасе воззрился на меня:

– Ты ещё думаешь?!

Я прислушалась к волчице. Ей затея не нравилась.

– Мне затея не нравится.

– Но это ведь тебя не остановит?

Я вздохнула:

– Это никогда меня не останавливало.

Похитители не скрывались и явно не ждали погони. Следы находились не так часто: кем бы ни были гости старого оборотня, шли они осторожно, не тревожа лишнюю ветку. Но Серый не зря годами уводил нас от охотников: точно знал, куда смотреть, чтобы увидеть. Вскоре наглецов стало слышно.

– Так и скажу, да-да! – немолодой ворчливый голос.

– Ты, дед, из ума давно выжил, чтоб тебя слушали, – молодой и задорный.

– Наше дело маленькое: привести приведём, а дальше сами разбирайтесь, кто правый, а кто виноватый, – третий, совсем юный.

– Четверо с Белогостем, – прошептал Серый, – один – оборотень.

Я принюхалась. Да, волк. Дремал у маленького костерка, на котором варили похлёбку. Кабы не дым, давно нас учуял бы.

– Всего лишь люди, – бросила я свысока, – нападём?

– Или волки в человечьем обличии. А теперь тсс! – муж приложил палец к губам и показал, что слушает.

Непохоже, чтобы Белогость боялся или терпел боль. Ругался он, как обычный сварливый старикашка:

– Птенцы желторотые! Вот в наше время дедов никто не обижал. Хоть бы пальцем тронул, как сразу тот палец и оттяпали б!

– Деда, так и мы ж тебя не тронули! – удивился обладатель задорного голоса – крепкий приземистый парнишка с аккуратной бородкой.

– Как – не тронули? А это что? – Белогость торжественно продемонстрировал костлявый зад собеседнику, – этот вот синячище откель? Не от вас, скажете?

Парни заухмылялись. Дать пинка вредному старику хотели оба. Свезло только старшему.

Я тронула Серого за плечо:

– Ты уверен, что его надо спасать?

– Уже не очень, – протянул муж.

Не успела я предложить убраться восвояси, раз такое дело, как оборотень, не таясь, вышел к костру.

– Доброго дня добрым людям, – радушно поприветствовал он сидящих.

Бородатый, не выказав ни малейшего беспокойства, поздоровался в ответ:

– И вам такого же, коль сами не худые.

Приличия соблюли. Дальше либо один должен спросить, куда путник держит путь, либо другой попроситься к огоньку. Молчали оба. Я не выдержала и тоже вышла из укрытия. Ежели мужик с бабой странничает, значит, точно плохого не задумал. А уж что та баба может горло каждому перегрызть, знать присутствующим необязательно.

– Пригласите ли к похлёбке, други? – задорно подмигнула, – мы в долгу не останемся: пирогами да рыбой запаслись – сама готовила, – бессовестно солгала я.

Волк у костра заинтересованно поднял голову и повёл носом в мою сторону. Волчица подалась вперёд, поприветствовала собрата, обнюхались.

– А то, – обладатель аккуратной бородки деловито пригладил волосы и указал на место рядом с собой, – вместе и веселее будет. Чем гости с пирогами плохи?

Белогость вытаращился на Серого лишь на миг, а после равнодушно подкинул веточку в костёр, словно и не знакомца увидел. Хитёр или глуп?

– Кто сами такие? – грубее, чем нужно, чтобы подчеркнуть свою важность, спросил самый младший.

– Да вот, – Серый подстелил дерюгу, по-свойски уселся на землю, притянул меня к себе, обнял и понёс околесицу, – с супругой путь держим к родне через лес. Сын у брата родился, идём поглядеть. А вы, я смотрю, тоже с дедушкой путешествуете?

Бородач ухмыльнулся, погрозил старику пальцем и честно ответил:

– Не дед он нам. Совсем старик ополоумел, с семьёй жить не желает. Схоронился в чаще, как сыч, и носа не кажет. Вот мы ему и подмогли перебраться к любящим да заботливым.

– Во где я всех вас видел! – прокряхтел Белогость, указывая себе между ног, – вот там вы мне все и нужны! Век без вас жил и столько же протянул бы, коли не трогали!

– По-моему, дедушка не сильно рвётся с вами, – заметил Серый.

– Да что с него взять? Дряхлый совсем, вот и бранится. Нашёлся бы повод, – отмахнулся бородатый.

Муж не сменил позу, не напрягся и даже не стал иначе пахнуть. Но я знала, что он подобрался:

– А ежели я, к примеру, у дедушки спрошу, хочет ли он пойти с вами или с нами, что он ответит?

Волк у костра уставился на нас немигающим взглядом. Не будь со мной моей волчицы, я бы, может, и испугалась. Серый же и бровью не повёл. Мальчишка, старавшийся казаться взрослым, положил руку на поясной нож:

– А твоего ли это ума дело?

– Успокойся, Яромир, – велел приземистый крепыш. Волк сел на место, – и ты, Могута, тоже. Юнец обиженно насупился, но руку с ножа убрал.

– Дедушка ответит, что он прекрасно знает, что с нами ему безопаснее. И что рано или поздно, он всё равно бы пришёл. А ещё дедушка ответит, что вы с женой тоже пойдёте с нами.

Серый поднял бровь и насмешливо уставился на парня: уж не ты ли заставишь? Но тот поднял руки, показывая, что и не думает драться:

– И сделаете вы это по доброй воле, – закончил он.

– С чего бы? – волчица так и просила драки, ждала, когда можно размять кости.

– С того, – ответил главный, – что оборотней в Озёрном Краю осталось не так много.

Бородатый носил красивое имя Данко. И тоже был оборотнем. Как и Могута и, разумеется, Яромир. Последний так и не пожелал принять человеческий облик. Да, разумеется, выдала нас я. Волчица и не думала скрываться от собратьев, показывая, что метит в вожаки. Возможно, оказалась умнее всех, что дала себя унюхать с самого начала. В конце концов, разрешилось всё мирно и более чем удачно.