Кривая сосна на желтом обрыве
Шрифт:
В воскресенье выехали ни свет ни заря. Как дедулечка Толя говорил, еще и черти с углов не падали. Маршрут обговорили заранее, благо время было. Решили мы не копать наугад, а провести, по-научному говоря, рекогносцировку местности.
Действующие карьеры, подумав, решили все же объехать стороной. Если потребуется, в них всегда заглянуть можно, но все же светиться с поисками неизвестно чего (а точнее, многим в "Карьере" известно чего) не стоило раньше времени. Все равно поиски эти были в большей или меньшей степени по методу научного тыка. Не считать же методом мою вдруг открывшуюся (а может, наследственную, чем черт не шутит) интуицию. Найти алмазы было одинаково реально в любом из действующих
По очереди меняясь за рулем, мы отпылили по старым щебневкам и грунтовкам километров триста. Были у нас карты, был фотоаппарат. Все, что видели и что казалось более-менее интересным, фиксировали на пленку и ставили отметки на карте, где какой снимок делали.
Что из себя представляет типичный старый карьер? Котловина большего или меньшего размера, в большей или меньшей степени заросшая кустарником, мелким лесом. Обычно с ручьем или небольшим озерцом на дне, - дармовая поилка для чьих-нибудь овец. Другой дичи у нас в степи нет. Только с севера, откуда подступает Подкаменная дубрава, последний перед степью лес, бывает, подходят к этим озерам иногда кабаны и косули.
Почему прекращают выработку щебня в карьере? По большей части при изменении характеристики породы. Уходит слишком в глубину гранит, сверху ложатся осадочные породы - мел, песчаники, даром они не нужны никому. Добычу переносят в другое место.
Случалось, раз на памяти отца, другой еще раньше, что карьер заливало. Геологическим языком говоря, выработка доходила до водоносного слоя. Маломощные источники ничему особенно не мешали. Но случалось нарываться и на мощные, когда котлован в короткий срок превращался в озеро.
Озеро в степи вещь примечательная. Степь сама не то что сухая, но безводная. Речек и ручьев в ней мало. А вода вся - понизу, под землей. Оттуда трава ее и тянет, у ковыля, если не врут, тридцать метров корни.
А теперь представьте котловину глубиной метров сорок от уровня степи, и по стенкам котловины и днищу вода подходит к самой поверхности почвы. Значит, что? Правильно, все подряд там прет из земли дуром. Кустарник густой, высоченный - прямо джунгли, деревья, которые воду любят. Ольха, ракита, ива, черноклен. Все это каскадами по склону, а склон где крутой косогор, а где обрыв. Кусты повыше, деревья пониже. Где еще зеленые, где в боевой осенней раскраске.
А внизу восьмиметровой глубины, с голубоватой водой, метров в триста длиной озеро. Вода гладкая, как зеркало, потому что в котловане ветру особо не разгуляться. И прозрачная, как стеклышко, все камушки на дне на просвет видно. Каждого малька и каждую лягушку в подробностях. Карасей сюда утки занесли, икру на лапах затащили, а те потом уж сами расплодились. А лягушки припутешествовали сушей по весне.
И тишина. Только какие-то птахи не улетевшие цвиркают, и от этого кажется еще тише. Даже в ушах звенит.
– Красота-то какая, - вздохнул отец.
– Прямо маленькая Швейцария: горы, озеро. Только туристов не хватает.
Ну, это к лучшему, а то загадили бы все. Второй карьер, как это место называется, не особо далеко от города. И дорога осталась, хоть и заброшенная, но проезжая. Но купальщиков и шашлычников тут не водится.
Вода в озере в любую жару холоднющая. Она проточная, приходит из-под земли и уходит под землю. Просачивается через известняк все к той же Каменке. На пляж никакого намека, прыгать надо с камушков. Не слезать, потому что от берега сразу метра четыре, а прыгать - напороться там точно не на что. Вынырнуть, доплыть до противоположного обрыва, оттолкнуться, потом со всей скорости назад. Выскочить с полным ощущением свежемороженой рыбы и растянуться на горячих камнях, греться.
С костром или палаткой тут не устроиться. Покато, ровной поверхности нет. Свалиться и шею сломать с пьяных глаз - как делать нечего. И машину оставлять наверху надо. А она там видна всем, кроме хозяина. И сделать с ней можно все, что угодно, пока хозяин выберется. А наверху устраиваться неуютно: степь, голо, всех удовольствий - вид вниз.
Ну и мы постояли, посмотрели. Вниз не спускались: долго, а нам еще надо одно место успеть осмотреть. Походили, прикинули места, где стоило бы позже взять образцы, и двинулись дальше.
Последнее место, куда мы в этот день заехали, тоже было с озером. Это самый старый был карьер, а называли его не Первый, как можно было ожидать, а Немецкий. Там сразу после войны пленные немцы работали и жили под охраной там же неподалеку. Там же и кладбище, как без этого. Приходилось мне проезжать мимо этой старой выработки. От города - километров пятнадцать. Где-то на горизонте виднеется кромка Подкаменной Дубравы, приличного такого леса, с косулями и кабанами, с мелкими рыжими волчками. Волков не так мало, с ними воюют все наши овцеводы с переменным успехом. У Садоева усадьба к лесу совсем близко, лета не проходит, чтоб Ваха не подстрелил одного-двух, соседям-фермерам на радость. А Вахины загоны километрах в четырех левее, если стоять к лесу лицом, напрямик через степь, через обширную Сухую Балку. Есть тут такое топографическое явление, неглубокая впадина, километровая примерно в диаметре, как будто для озера приготовлено. Но никогда никакого озера не было в этой котловине, потому и название.
Немецкий карьер был, конечно, поменьше, чем действующие Шестой или Восьмой. Но впечатления производил куда больше.
Каменка наша не Дон и не Волга. Речка да и речка, метров тридцать в ширину в нашем течении. Курица вброд не перейдет, но и не Амазонка точно.
А вот в доисторические времена, когда таял лед и воды было не как теперь, могла она и с Амазонкой равняться. По крайней мере, ширина древней долины у Каменска километров шесть. И глубина доисторического русла впечатляет.
Почему я об этом? Потому что послевоенные выработки вгрызлись как раз в древний берег. Если прикинуть по карте, где-то на середине между верхним краем и урезом воды в реке, точнехонько с уровня нынешней долины. Грызли, грызли, вбок, углубляясь в склон, вниз, зарываясь в грунт, и вширь, вверх по течению Каменки. Щебень вывозили по узкоколейке, насыпь от которой до сих пор видна сквозь высохшую траву. Выгрызли котловину неправильной формы размером примерно километр на полтора. Нынешние действующие карьеры куда больше, но там работы ведутся, народ бегает, техника, и размеры скрадываются. А в этом гигантском кособоком тазике тихо, оттого, наверно, размеры и бьют по глазам.
Пока вели добычу щебня, прошли два уровня грунтовых вод. Один обозначен на склоне: сочатся из него на одном и том же уровне, с разных сторон, родники. В этом слое воды было немного, добыче она не мешала. Выработки пошли вниз, к нынешнему уровню Каменки. Углубились метров на двадцать от поверхности почвы и напоролись на второй водоносный слой, гораздо более мощный. Карьер залило, пришлось уносить ноги и бросать добычу.
Самое интересное, что образовавшееся поначалу большое озеро с голубоватой водой, такое же, как сохранилось на Втором карьере, не продержалось и года. Был мощный источник в обрыве, было небольшое продолговатое озеро под самим обрывом и несколько поменьше по всему дну. И не было видно, куда просочилась вода. Этот вопрос меня особо занимал.