Кривич
Шрифт:
– Ждите пока здесь, - Андрей кивнул бойцам, сам с Судиславом направился к дому.
Навстречу выбежал юнец, поправляющий на ходу, запачканную чем-то съестным рубаху.
– Ночевать у нас желаете?
Глянув на неряшливый вид встречающего, Андрей скривил губы, но десятник на такую мелочь не обратил внимание. Сотник отозвался на вопрос:
– Гляну, пожалуй, сначала.
– Милости просим.
Юнец открыл дверь, пропуская посетителя вперед.
Внутри было опрятно. Столы чистые, выскобленные, пол подметен, ставни на окнах открыты, в них поступал прохладный воздух со двора. Под притолокой торчали ветки полыни и можжевельника.
За спиной послышалось сопение:
–
Парень показал рукой на ведущую на второй этаж лестницу.
– Ну что ж. Зови хозяина.
Хозяин, бородатый, тучный мужик в чистой вышитой рубахе, появился незамедлительно.
– Хозяин, крышу-то у тебя снять можно?
– Дык, а насколько остановишься?
– хозяин постоялого двора скосил глаз на прикид гостей, видно прикидывая, что взять с приезжих за постой.
– А это как дело пойдет. Думаю, дня два точно пробудем.
– А коли так, оставайся.
– И сколько за это удовольствие я должен?
– Ты один?
– Два десятка нас, но воям моим достаточно будет одного большого помещения на всех, да свежего сена в тюфяках, чай не бояре. А то ведь, мыслишь три шкуры с меня содрать?
– Ага, с тебя сдерешь!
– слегка задумался, в подсчетах ничего сложного не было, каждодневная рутина.
– Четыре деньги с вас и шесть за остальных скопом.
– Побойся Бога! Чай не базарный день, а я тебе не купец, не торговать приехал.
– Охо-хо, разорюсь! Ладноть, три и пять за всех остальных.
– По рукам. Пускай юнец устраивает моих воев, а ты показывай светелку, умоемся, ужинать спустимся. Так что, ты на всю братию меда хмельного выставь, да щец, а к ним по доброму куску свинины зажарь.
– Сделаем. Давай деньги, и идем смотреть светелку.
Андрей полез в кошель, отсчитал монеты и сунул в руку хозяина заведения.
Сполоснувшись с дороги, вдвоем спустились на ужин, где за широкими столами расположилось голодное воинство. После дороги еда показалась необычайно вкусной. Хмельной мед бодрил. Помимо них в зале хватало посетителей и жильцов. После хлопотного дня в заведении был аншлаг. Набив утробушку деликатесами, потянуло в сон. Уже стоя на лестнице, Андрюха окликнул хозяина:
– Уважаемый, как бы нам всем с утра в баню сходить, уж очень помыться хочется, но сегодня сил уже нет.
– Дак, на заднем дворе баня. Сегодня отдыхайте, а завтра с утра милости просим. Баня у нас знатная, спозаранок пошлю топить, как проснетесь, все будет готово.
– Благодарствуем.
– Да и бельишко простирнуть можно, в оплату все уложено.
Добрая пища и хмельной мед благотворно сказались на организмы. Чтобы заснуть мгновенно, потребовалось лишь добраться до лавок и снять с себя верхнюю одежду.
Поутру, сытые и намытые, словом как две новые гривны, Андрей с Судиславом, оставив остальных отдыхать, вышли на рыночную площадь. Рынок гудел как растревоженный улей, пройдя мимо купеческих лабазов, они очутились у начала торгового коловорота. По понятиям Андрея, рынок мало чем отличался от барахолок тысяча девятисотых годов, только сам народ здорово отличался одеждой. Холщевые рубахи свободного покроя с вышивкой по рукавам и вороту, просторные штаны, редко цветные, все больше серого цвета из отбеленного полотна, кожаные куртки, грубо пошитые, да безрукавки из шкур мехом наружу, а у женщин платки, завязанные под подбородком, реже головные уборы с вышивкой или жемчугом, но это у тех, кто побогаче. Перед глазами промелькнула ватага скандинавов, гастарбайтеров из северных стран, бряцающих воинской справой. Каким ветром их занесло в лесной погост переяславского княжества? Смеясь и переругиваясь на своем языке они, раздвинув толпу, прошли в боковой проход. За деревянными лотками, крытыми навесами из дранки,
Торг шел по полной программе, народ торговался, пытался выгадать даже в какой-то мелочи. Лотки тканей и готовой одежды, обувь - все это рядами, подходи, выбирай кому что надо. Лотки кожевников - выделанные кожи и изделия из нее: ремни, куртки, упряжь, седла. Ювелирные изделия из серебра, стекла. Мед пчелиный всех сортов, оттенков, вкусов. Мед хмельной, ромейское вино в бочках, кувшинах. Пушнина.
Они продефилировали мимо лотков с овощами, где продавали репу, морковь, какую-то зелень. Дальше находились лотки оружейников - мечи, щиты, топоры, ножи, кинжалы, наконечники копий и стрел. Под одним из навесов, крепкий бородатый мужичонка, восседая за прилавком, молча созерцал прохожих, приценивавшихся к товарам. Кольчужные рубахи мелкого плетения с бляхами на груди, шеломы, наручи, поножи, все лежало перед ним или было развешено за спиной продавца. Наконечники стрел соседствовали с незамысловатыми, без особых украс ножами и кистенями. Отдельно в ряд стояли мечи, на взгляд Ищенко, не самого доброго качества. Да и выйдет ли оно из рук деревенского коваля, так, потуги на столичные штучки, но для боя сойдет.
– Доброго здоровья!
– послышалось приветствие за спиной.
– И тебе не хворать, Боря, - обернувшись, откликнулся Ищенко.
– Что на торгу? Может придется в другое поселение перебираться?
– Незачем. Здесь скупимся. И цены на все товары вполне приемлемы.
– Храм божий видел?
– Это византийское капище-то? Видал. А, что ты хочешь сотник? Погост в уделе княгини Ольги, она здесь верховодит и порядки устанавливает. Святослав на этой земле матери перечить не станет. Вот местный люд и поделился по вере. Теперь одни к волхву, другие к чернецу за напутствием и моленьями бегают. Так и пусть им, нам-то что за дело до ущербных?
– А и то верно, - согласился с Боривоем десятник, больше рассматривая оружие на прилавке, чем вдаваясь в осмысленный разговор.
– Ладно. Завтра уходим Боря. Ты и без меня свое дело исполнишь.
– Сполню, боярин.
– Вот и хорошо. Пойду, прогуляюсь, погляжу как местная верхушка живет, чем дышит.
– Мне с тобой, сотник?
– Не нужно, Судислав. Ты тоже пройдись, осмотрись, может у меня глаз замылится, так подскажешь чего.
Расставшись с родовичами, Ищенко вышел за пределы базарной площади. Ноги привели его в мастеровую слободку, на самой окраине погоста. Еще на подходе он услыхал из-за тынов и плетней веселый перестук молотков по наковальням и почувствовал запах сжигаемого угля и жженого железа. Кузнецы
– Наша корчиница, он та, - отставший от ватаги малец в длинной, ниже колен рубахе с вышивкой, указал воину пальцем на одну из кузниц.
Андрею захотелось побывать в кузнице, направился к указанной пацаном. Протиснулся под навес небольшого помещения, площадью, где-то шесть на четыре метра. Навес почти открытый, лишь огорожен плетнем. На глиняной площадке овальной формы в центре выложен был горн - неотъемлемая принадлежность каждой кузни. Он представлял жаровню, расположенную на каменном возвышении со стенкой у одного из краев. Около стенки в горне имелось небольшое углубление для углей и нагреваемых поковок. Это "горновое гнездо" в форме прямоугольника с полукруглым дном. В углубление, проходя через стенку, выходило глиняное "сопло", через которое к углям подводился воздух от воздуходувных мехов. В Гордеевом городище кузня устроена была несколько по иному.