Кривой дом (сборник)
Шрифт:
– — Или,— продолжила Делла Стрит,— вы уволите меня за плохую работу, а я положу перед вами другую половинку банкноты и скажу: «Есть ли какой-нибудь способ избежать увольнения?»
Мейсон включился в игру:
— Клянусь Георгием! Вы дали мне повод для размышлений!
Она засмеялась.
Гepтa, высокая, добродушного вида блондинка, которая дежурила в приемной и заодно управлялась с телефонами, постучала в дверь, потом открыла ее и проскользнула в комнату.
— Вы примете А..Э. Тамп? — спросила она.
— Что ему нужно?
Она покачала головой.
— Это она, а не он.
— Как фамилия?
— А. Э. Тамп. Но это женщина.
— Что ей нужно?
— Хочет видеть вас. И у нее вид женщины, привыкшей добиваться того, что она хочет.
— Молодая?
— Ничуть. Ей лет шестьдесят пять, но она сексапильна, если вы понимаете, что я имею в виду.
— Боже мой, Герти, не хотите же вы сказать, что она игрива, как котенок?
— Нет, она не игрива и не из тех женщин, кто всю жизнь хочет выглядеть двадцатилетней. Но... она обаятельна и пользуется этим.
Мейсон повернулся к Делле:
— Узнайте, что ей нужно, Делла. Бегло опросите ее.— И Мейсон снова уткнулся в газеты.
Делла Стрит вернулась через несколько минут.
— Она седая, морщин мало, настоящая матрона. Кажется, имеет деньги и вполне уравновешенна. Вы примете ее?
— Что она хочет?
— Дело об опеке и незаконном удочерении.
— Зовите ее.— И Делла Стрит ввела в кабинет новую клиентку.
— Доброе утро, миссис Тамп,— приветствовал ее Мейсон. .
Она улыбнулась и, пройдя через кабинет, уселась в большое кожаное кресло.
— Вы назвали себя А. Э. Тамп,— улыбнулся Мейсон,— и я подумал, что вы мужчина.
— Но я не мужчина.— Она тоже улыбнулась в ответ.— «А» — это Абигайль, «Э» — это Эстер. Ненавижу оба имени. Они вызывают ассоциацию с Библией.
— Почему вы не меняете их? — спросил Мейсон, внимательно изучая ее.
— Слишком много формальностей в связи с недвижимостью. Мои дела зарегистрированы на Абигайль Э. Тамп; А дочери я разрешила сменить имя.
Мейсон поднял брови. Миссис Тамп не нуждалась в услугах: достаточно сильная женщина, даже голос у нее звучный.
— Я окрестила дочь Клеопатрой. Клеопатра Цецилия Тамп. Это до смерти смущало ее, но ей-то перемена имени ничего не дала. Респектабельности от этого ни прибавилось, ни убавилось.
— А вы почитаете респектабельность?
— Не всегда. Иногда это просто ярлык.
— Вы хотите проконсультироваться у меня насчет дочери?
— Нет. Она замужем за банкиром в Де Мойне.
— Что же вы хотите обсудить?
— Я хочу вернуться к событиям до перемирия 1918 года.
— В чем же дело?
— Я плыла на британском пароходе из Южной Африки. На нем были двое русских. Конечно, они путешествовали инкогнито. При старом режиме они занимали в России очень высокое положение. Им удалось убежать от кошмара большевизма, но их маленькая дочь осталась в России.
Мейсон кивнул и предложил миссис Тамп сигарету.
— Не сейчас,— сказала она.— Позже я присоединюсь к вам. Но сначала я должна вам все рассказать.
Мейсон закурил, глядя, как Делла Стрит стенографирует их разговор.
— Пароход был торпедирован без предупреждения. Ужасно! Я до сих пор не могу этого забыть. Он почти сразу начал тонуть. Все произошло ночью, и море было неспокойным. Многие лодки опрокидывались. Люди оказывались в воде, кругом стояли крики и стоны.
Мейсон с сочувствием смотрел на нее.
— Пара, о которой я вам уже говорила,— продолжала миссис Тамп,— рассказала мне свою историю. Женщина была больна и немного не в себе. Она предчувствовала, что корабль будет торпедирован. Мужчина пытался обмануть ее страхи, смеялся, подшучивал над ней. За ночь до гибели женщина пришла в мою каюту. Она была в ужасном состоянии. Ей приснился страшный сон. Она просила, чтобы я обещала ей, если случится что-либо плохое и она погибнет, поехать в Россию, найти ее дочь и вывезти оттуда.
Мейсон недоверчиво прищурился, но ничего не сказал.
— Она дала мне кое-какие драгоценности. Денег у нее было мало, в основном одни драгоценности. Мы условились, что, если корабль благополучно придет в порт, я верну их ей. Муж ее ничего не знал об этом.
— И она утонула?
— Да. Они оба были в лодке, которая перевернулась. Я видела это собственными глазами. Однако, мистер Мейсон, все это лишь вступление. Только набросок того, что случилось. Я спаслась. Вскоре поехала в Россию, нашла ребенка и увезла его оттуда. Это была удивительная девочка. В ее жилах текла царская кровь. Я хотела, чтобы моя дочь удочерила ее,— в то время моя дочь только что вышла замуж. Но ее муж не хотел и слышать об этом. И я... Боюсь, что я сделала непростительную вещь, мистер Мейсон.
— Что именно?
— Я не могла оставить ее у себя и отправила в Дом,
— В какой Дом? — спросил Мейсон.
— Дом Общества призрения.
— Где это?
— В маленьком городке, в Луизиане. Они принимают детей, которых родители не могут содержать.
Она замолчала, пытаясь собраться с мыслями.
— Продолжайте,— сказал адвокат.
— Я не все сказала вам об этом Доме, мистер Мейсон. Оказалось, что это маклерский детский дом. Отдавая туда девочку, я не знала этого.
— Что вы имеете в виду?
— Всегда есть желающие усыновить детей. Бездетных пар много. Ну, и этот Дом заботится о детях. Впоследствии я узнала, что много женщин рожают и оставляют там детей. Одни платят за их содержание, другие — нет.
— Но вы, конечно, платили за ребенка?
— О да! Я регулярно посылала плату за ее содержание. У меня есть старые квитанции, подтверждающие это. Слава Богу, что я сохранила их.
— А ребенок? —спросил Мейсон.
— Год спустя,— продолжала она,— когда мои дела поправились, я поехала туда, чтобы забрать девочку. И что, вы думаете, я там обнаружила?