Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
– Но их надо еще подтвердить. Это не только мысль, надежда, смутная возможность.
– Хорошо. Вот и расскажите мне об этом.
– Вы не поняли. Вы просто не поняли. Это не поле, где любой, кроме меня, может вести исследования. Здесь нет ничего исторического, ничего твердого, ничего реального. Люди говорят о Земле то как о факте, то как о мифе.
Миллион противоречивых рассказов…
– Тогда в чем состояли ваши исследования?
Я был вынужден собрать все рассказы, все обрывки предполагаемой истории, все легенды, все туманные мифы. Даже фантастику. Все, что включало в себя название Земли или идеи о первоначальной
– Правильно. Не говорите. Лучше скажите, что из всего этого привлекло ваше внимание, и по каким причинам вы подумали, что именно это должно быть правильным.
Пилорат покачал головой.
– Голан, простите меня, но вы говорите, как солдат или политик. С историей так не работают.
Тревиз глубоко вздохнул, сдерживая темперамент.
– Скажите мне, как с ней работают? У нас есть еще два дня. Просветите меня.
– Вы не можете положиться ни на один миф, даже на какую-то группу их. Я собрал их все, анализировал их, сгруппировал, установил символы для различных спектров их содержания – рассказы о невыносимых погодных условиях, астрономические детали планетных систем, противоречащие тому, что существует в действительности, происхождение мифических героев, особо отмеченных, что они не местные – буквально сотни всякого такого.
Перечислять все это – двух дней не хватит. Я истратил на это тридцать лет.
Затем я работал над программой компьютера, чтобы выбрать из всех этих мифов общие компоненты, и найти трансформацию, которая бы нарисовала наиболее реальную картину. Постепенно я разработал модель Земли. В конце концов, если все человеческие существа произошли на одной планете, то к ней должны относиться все мифы, все рассказы о героях, вообще все. Вы хотите чтобы я вошел в математические детали?
– В данный момент – нет, спасибо. Но откуда вы знаете, что вас не сбила с толку ваша математика? Мы знаем как факт, что Терминус основан всего пять столетий назад, и что первые люди прибыли на него как колонисты с Трантора, где были собранны из десятков, если не сотен других миров. Однако те, кто этого не знает, могли бы предположить, что Хари Селдон, Силвер Хардин и все, родившиеся не на Терминусе, пришли с Земли, и что Трантор и есть название Земли. Конечно, если бы Трантор, каким он описывался во времена Селдона был исследован, то мир, вся поверхность которого покрыта металлом, можно было бы рассматривать, как невероятный, и там ничего нельзя было найти.
Пилорат посмотрел на него с нескрываемым удовлетворением.
– Мой дорогой друг, я беру назад свое замечание насчет солдата и политика.
У вас исключительное интуитивное чутье. Конечно, я поставил контрольные опыты. Я придумал сотню фальсификаций, основанных на искажении действительной истории и имитировал мифы по типу собранных мною. Я попытался вставить эти свои выдумки в модель. Одна из таких выдумок была основана на ранней истории Терминуса. Компьютер все отбросил. Все до одной.
Конечно, это могло означать, что у меня просто не хватило беллетристического таланта, но я старался как мог.
– Я уверен, что вы старались, Янов. И что же ваша модель сказала вам насчет Земли?
– Множество вещей разной степени вероятности. Нечто вроде профиля.
Например, около 70%
– Надеюсь, вы не обратили на это, – прервал его Тревиз, – никакого внимания, Янов. Тут нет тайны. Вы же не хотите, чтобы обычная планета вертелась с такой скоростью, что циркуляция воздуха стала бы вызывать невообразимые штормы, или так медленно, чтобы вариация температур была экстремальной. Это достояние выбора. Люди предпочитают жить на планетах с подходящими характеристиками, и, когда все обитаемые планеты похожи друг на друга, кто-то скажет: «Поразительное совпадение», хотя тут нет ничего поразительного и даже нет совпадения.
– Собственно говоря, – спокойно сказал Пилорат, – это известный феномен в социальной науке. И физике, кажется, тоже, но я не физик и поэтому не уверен насчет этого. Во всяком случае это называется «принцип энтропии».
Наблюдатель влияет на события самим актом наблюдения или своим присутствием. Но вот вопрос: «Какая планета обращается точно за один Стандартный Галактический День в 24 Стандартных Галактических Часа»?
Тревиз смотрел задумчиво, выпятив нижнюю губу.
– Вы думаете, что это Земля? Галактический Стандартный мог быть основан на характеристиках любого мира. Ведь мог?
– Вряд ли. Это не в человеческом духе. Трантор был столичной планетой Галактики в течении двенадцати тысяч лет, самой густонаселенной планетой, однако, он не распространил свой период обращения в 1.08 Стандартного Галактического Дня на всю Галактику. Период обращения Терминуса – 0.91 СГД, но мы не оказываем давление в этом смысле на подчиненные нам планеты. Все планеты ведут собственный счет по своему Шестому Планетному Дню, и для межпланетных отношений делают перерасчет с помощью компьютера МПД на СГД.
Так что СГД должен идти с Земли!
– Почему обязательно с Земли?
– Во-первых, Земля когда-то была единственной обитаемой планетой, и естественно, что ее день и год стали стандартом и, похоже, должны были остаться стандартом по социальной инерции, когда были заселены другие миры.
Во-вторых, модель, которую я создал, оборачивалась как и Земля, вокруг своей оси точно за 24 СГЧ и обходила вокруг своего солнца точно за один Стандартный Год.
– Это не могло быть совпадением?
Пилорат засмеялся.
– Теперь вы заговорили о совпадении. Стали бы вы держать пари, что такие вещи могут произойти случайно, по совпадению?
– Ладно, ладно, – пробормотал Тревиз.
– В сущности есть еще кое-что: есть архаическая мера времени, называемая месяцем…
– Я слышал об этом.
– Эта мера, по-видимому, охватывает период обращения земного спутника вокруг Земли. Однако…
– Да?
– Ну, один поражающий фактор модели: спутник, о котором я упомянул, огромный, больше четверти диаметра самой Земли.
– Никогда не слышал о подобном. Ни у одной населенной планеты Галактики нет такого спутника.
– Вот и хорошо, – с воодушевлением сказал Пилорат. – Если Земля единственный мир, породивший самые разнообразные формы жизни и эволюцию разума, мы ждем от нее какой-то физической уникальности.
– Но что общего между большим спутником и разнообразием форм, разумом и прочим?
– Вот теперь мы натолкнулись на трудность. Я и сам не знаю. Но это ценный вопрос, вы не думаете?
Тревиз встал и сложил руки на груди.