Кризис Основания (Край Основания)
Шрифт:
– На каком основании вы это почувствовали? – спросила потрясенная Деларме.
Первый Оратор Шандисс жалобно посмотрел на Ораторов Совета.
– У меня нет обоснования. Психологическая математика не дала ничего, но когда я следил за взаимодействием отношений, мне казалось, что Тревиз – ключ ко всему. На этого человека следует обратить особое внимание.
Джиндибел понимал, что не вернется вовремя к заседанию Совета. Может быть, и вообще не вернется.
Его крепко держали, и он отчаянно прощупывал окружение, соображая, как заставить их ослабить хватку.
Референт торжествующе стоял перед ним.
– Ты готов теперь, грамотей? Удар за удар, тычок за тычок, по обычаю хэмиш.
Давай, малыш, ты быть первым.
– А будет кто-нибудь держать тебя, как держат меня? – спросил Джиндибел.
Референт сказал:
– Дать ему свободы. Чуток. Руки освободить, ноги держать. Мне не хотеть танцующего.
Джиндибел почувствовал себя приклеенным к земле. Руки его были свободны.
– Бей, грамотей, – сказал Референт. – Показать нам удар.
И тут ищущий мозг Джиндибела обнаружил что-то ответное: негодование, чувство несправедливости и жалости. У него не было выбора: он должен был пойти на риск прямого усиления, а затем импровизировать на основе…
Оказывается, не нужно! Он коснулся этого нового мозга, и тот реагировал именно так, как он ожидал. Точно так.
Он внезапно увидел невысокую фигуру, коренастую, с длинными спутанными волосами, размахивающую руками. Она сердито толкала фермера.
Это была женщина. Джиндибел угрюмо подумал, что его напряжение и озабоченность помешали ему заметить ее раньше.
– Кэрол-Референт! – кричала она. – Задира и трус! Удар за удар, по обычаю хэмиш? У тебя два раза размер твоего грамотея. Ты быть в большей опасности, если ты нападешь на меня. Ты быть прославившимся, что побьешь этого беднягу? Это позор, я думаю. На тебя всякий показывать пальцем и всякий дурак сказать: «Вот наш Референт, знаменитый убийца младенцев!». Все смеяться, я думаю, и ни один порядочный хэмиш-мужчина не пить с тобой, ни одна порядочная хэмиш-женщина ничего не иметь с тобой.
Референт пытался сопротивляться грозе, отводя удары и делая слабые попытки отвечать умиротворяюще:
– Хватит, Сара. Ну… хватит, Сара.
Джиндибел осознал, что руки больше не держат его. Референт уже не пялился на него, ничего больше о нем не думая.
Сара тоже ничего не думала о нем: ее ярость была полностью сосредоточена на Референте. Джиндибел, придя в себя, решил принять меры, чтобы сохранить эту ярость и усилить неприятное чувство стыда, заполняющего мозг Референта, но сделать это так легко и ловко, чтобы не дать заметить. Но и этого тоже не понадобилось.
Женщина сказала.
– Ну-ка, все шаг назад! Не хватать того, что этот дурак Кэрол быть гигант против этого доходяги, так тут еще вас пять-шесть дружков, все разделить с ним позор и идти обратно на ферму со славным рассказом, как убивать детей.
«Я держать доходягу за руки, – сказать им, – а гигант Референт бить его в лицо, когда он не возвращать удар». А ты сказать: «Я держать его за ноги, мне тоже дать славу». А громадина Референт сказать. «Я не мог иметь его на пути, мои дружки прижать его, и я с помощью всех шестерых победить его».
– Ну, Сара, – жалобно сказал Референт, – я же сказать грамотею, чтобы он бить первый.
– И ты не бояться мощного удара его тощих рук, тупоголовый Референт? Иди.
Оставь его идти, куда он хотеть, и вы, остальные, ползти по домам, если в этих домах еще хорошо встретить вас. Вам лучше надеяться, чтобы этот день был забыт. А он может не быть забыт, потому что я громко и далеко говорить об этом, если заставите меня еще сердиться, чем я сердиться сейчас.
Они молча пошли обратно, опустив головы и не оглядываясь. Джиндибел посмотрел им вслед, потом взглянул на женщину Она была в брюках и блузе, на ногах грубая обувь. Лицо ее было мокрым от пота, она тяжело дышала. У нее был широкий нос, тяжелые груди (насколько Джиндибел мог разглядеть под свободной блузой) и мускулистые голые руки. Ясно, что хэмиш-женщины работали в поле вместе с мужьями Она сурово посмотрела на него, подбоченившись.
– Ну, грамотей, зачем тут бегать? Иди в место грамотеев. Ты бояться? Я проводить тебя.
Джиндибел ощущал запах пота от давно не стиранной одежды, но в данных обстоятельствах было крайне невежливо показать какое-либо отвращение.
– Спасибо, мисс Сара…
– Имя – Нови, – сказала она сердито. – Сара Нови. Ты можешь говорить Нови.
Больше ничего не надо.
– Я благодарю тебя, Нови. Ты мне очень помогла. Рад буду, если ты проводишь меня, но не из-за моего страха, а ради приятной компании с тобой. – И он изящно поклонился, как кланялся молодым женщинам университета.
Нови покраснела, неуверенно глядя на него, и попыталась имитировать его поклон.
– Удовольствие быть мне, – сказала она, как бы подбирая слова для точного выражения и придавая ему оттенок вежливой изысканности.
Они пошли вместе. Джиндибел знал, что каждый медленный шаг заставляет его все более непростительно опаздывать на собрание Совета, но теперь он имел возможность подумать о значении того, что произошло, и он почувствовал холодное удовлетворение от того, что позволяет себе опоздать еще больше.
Впереди показались университетские здания. Сара Нови остановилась и недоуменно сказала:
– Мастер грамотей!
Джиндибел отметил, что приближаясь к месту, которое она называла «местом грамотеев», она стала более вежливой. Ему хотелось сказать: «Ты обращаешься к доходяге», но он не хотел смущать ее.
– Да, Нови?
– В месте грамотеев быть очень красиво и богато?
– Так… мило, – сдержанно ответил Оратор.
– Я однажды видеть во сне, что я в месте… и я быть грамотеем.