Кризис в Зефре

Шредер Карл

Хотя нет, пришлось ей признать, не совсем без надежды. Европейский Союз наконец-то одобрил новый статус ассоциированного члена и предлагает его ключевым государствам Африки. Вероятно, первыми ассоциированными членами станут Марокко и Алжир, средиземноморские страны, исторически связанные с Европой, — теперь, когда Турция показала всем, что исламские страны могут уживаться с древними государствами крестоносцев. Через Сахару прокладывались нефтепроводы, впервые погнавшие на Ближний и Средний Восток нефть с неожиданно богатых месторождений Западной Африки.

Трубопроводы принесли с собой работу и новое стратегическое значение в районы Африки к югу от Сахары. Там многое менялось, впервые за многие столетия. Но Эбан втайне считала, что для Зефры всего этого слишком мало, да и слишком поздно.

— Эбан Ишанги? — Она подняла глаза и увидела, что рядом с ней стоит военный в офицерской форме. Он протянул ей руку. — Мартин Хатчисон. Мне сказали, что вы наш эксперт по местным диалектам Зефры.

— Полагаю, что да, хотя прошло уже много лет…

— Хорошо. У нас на месте возникла проблема, и нам нужен переводчик.

Она позволила себе слабую улыбку, следуя за ним к одному из закрытых конференц-кабинетов со стеклянными стенами.

— Ваши программы перевода_[133] с этим не могут справиться?

— Слишком важный случай, чтобы полагаться на машины, — сказал Хатчисон. — Как бы то ни было, — неохотно добавил он, — этот конкретный диалект им не по зубам.

Они уселись, и он перевел видеоканал в кабинет. Казалось, словно изображение плавает в нескольких дюймах_[134] перед пустой офисной стеной, но верхний свет его все же глушил.

— Нельзя ли сделать потемнее? — спросила Эбан. Хатчисон кивнул и махнул рукой в потолок. Свет потускнел.

Теперь Эбан могла чуть лучше разглядеть изображение, но оно, прямо сказать, было не лучшего качества: зыбкое, зернистое и слишком контрастное. Постепенно она поняла, что темное пятно в центре квадрата — это лицо молодого человека, может быть, даже мальчика. Он ругался на исковерканном банту, которого Эбан не слышала уже много лет.

При звуках языка на Эбан нахлынули воспоминания — и приятных из них было мало.

— Что он говорит? — спросил Хатчисон.

— Вам лучше не знать, — покачала она головой.

— Вам знаком язык?

— О да. Он мне знаком. — Это был диалект трущоб Зефры, языковая смесь банту, французского и английского. Программы языкового перевода должны были бы справляться с этим, подумала она, но акцент был настолько резким, что даже английские слова почти не узнавались.

— Это видеопоток от сержанта Кэмпбелла, он командир патрульного отделения, прижатого в центре Зефры, — сказал Хатчисон. — Мы бы хотели, чтобы вы поговорили за него с этим парнишкой.

Она смерила офицера взглядом:

— Допрос.

Хатчисон помотал головой:

— Беседа. Программа распознавания мимики в НШД Кэмпбелла определит, когда он будет врать_[135]. Нам просто нужно понять, что он нам говорит.

Она нехотя кивнула. Нежелание шло не столько от того, что приходится допрашивать мальчишку: если это один из тех, кто взорвал станцию помощи, то на карте могут стоять человеческие жизни. Слышать снова акцент трущоб — вот что раздражало.

Все они так никуда и не делись — картонные лачуги, грязные переулочки, места, где с легкостью могли изнасиловать и убить. Оставив их за спиной, избавиться от них она так и не смогла.

Эбан глубоко вздохнула.

— Хорошо, — сказала она. — Включайте их.

Майор Моне положил телефон и поморщился, уставясь в пространство. Ситуация становилась все занятнее. У него изолировали патруль в центре города, еще два завязли на станции медпомощи, а не расходящиеся флеш-мобы отрезали их всех от подкрепления. А теперь, похоже, в дело вмешались вояки из хаоса, который когда-то был Чадом. Вблизи границы маневрировало полчище тойотовских грузовиков с пулеметными установками в кузовах, а полевые командиры выступали в Интернете с дерзкими угрозами, заявляя, что коалицию в Зефре ждет страшная участь. Никто не сомневался, что они положили глаз на нефтепроводы к западу от города. Но трубопроводы хорошо охранялись, и вояки просто не могли захватить их без поддержки из самого города.

Пока он размышлял над этим, на панели появилось новое сообщение.

Один из ботов-нюхачей, которых он послал прочесать каньоно-подобные улицы города, обнаружил следы взрывчатки.

— Десаи? Покажите мне это место.

— Выполняю, сэр.

Через несколько мгновений он смотрел на кадр, показывающий с головокружительной высоты улицы Зефры. По центру серой сетки из тротуаров и голой земли расположился уголок, где припарковалась одинокая машина.

— Это возле территории Красного Полумесяца, — сказала Десаи.

— Как давно она там стоит? Перемотайте_[136] нашу запись.

Наступила пауза. Затем Десаи сказала извиняющимся тоном:

— Она там стоит по меньшей мере два дня. Больше в буфере не помещается.

Как давно они это планировали?

— Нужно очистить территорию, — сказал он. — Вызовите саперов и сообщите людям из Полумесяца. Но до того, как кто-то выдвинется на точку, в этом районе нужно начинать шифровать все радиосигналы_[137].

Эта операция явно планировалась уже давно, размышлял он. По всей вероятности, ее приурочили по времени так, чтобы сорвать намеченные выборы — или же? Мишенью не стал ни один из новых избирательных участков.

Город и так был на взводе; кампания коалиции по по привлечению сердец и умов, похоже, не работала. Меньше всего им сейчас требовался сценарий «непредсказуемого фактора», но именно он, судя по всему, и развивался.

«Пора выяснять, что творится», — решил он. И пора подтягивать все ресурсы, которые он сможет мобилизовать.