Кризисное обществоведение. Часть первая. Курс лекций
Шрифт:
На рис. 12 показана динамика валового объема промышленного и сельскохозяйственного производства СССР, начиная с 1950 года, а также произведенного национального дохода (показателя, который употреблялся в статистике СССР до 1988 года по аналогии с ВВП). Мы видим неуклонное развитие промышленности без каких бы то ни было признаков кризиса — вплоть до 1990 года.
Рис. 12. Индексы производства национального дохода, валовой продукции промышленности и сельского хозяйства в СССР (1950 г. = 100)
Сельское хозяйство гораздо сложнее поддается интенсификации, но и здесь колебания показателя связаны с неустойчивостью природных условий, а не с гипотетическим кризисом — о катастрофе и речи нет. За 33 года объем сельскохозяйственного производства вырос в три раза. Это очень неплохо, если учесть, что только за 1990-1998 годы объем сельскохозяйственного производства в России снизился в два раза, а за последующие 11 лет вышел только на уровень 1980 года. За двадцать лет реформ показатель упал на 25%.
Национальный доход, валовая продукция и капиталовложения — расчетные агрегированные показатели. Некоторые люди им не доверяют, хотя большие искажения в них внести непросто, т. к. все они взаимосвязаны и фальсификация легко обнаруживается. Но все же, приведем несколько натурных показателей, на динамике которых катастрофический кризис должен был бы сказаться неизбежно.
Вот один из важных для СССР и России показателей — добыча нефти и природного газа. На рис. 13 и рис. 14 приведена динамика добычи нефти и природного газа (до 1990 г. в СССР, а затем — в СНГ, куда вошли все нефте- и газодобывающие республики).
Рис. 13. Добыча нефти (включая газовый конденсат) в СССР и СНГ (во всех нефтедобывающих республиках СССР), млн т.
Рис. 14. Добыча газа в СССР и СНГ (во всех газодобывающих республиках СССР), млрд м3
Из последних рисунков можно сделать важные выводы, которые в годы перестройки и реформы были вытеснены из общественного сознания мифами, но которые необходимы, чтобы трезво оценивать процессы в хозяйственной сфере.
Первый вывод состоит в том, что современный нефтегазовый комплекс СССР и Российской Федерации не унаследован от Российской империи и даже от первых советских пятилеток. Он почти полностью создан за исторически кратчайший срок — в 1960-1980-е годы.
Одно это надежно показывает, что в период «накануне перестройки» никакого катастрофического кризиса в экономике СССР не было, ибо создание производственного комплекса такого масштаба (разведка и обустройство месторождений, создание обеспечивающих производств, строительство магистральных нефте- и газопроводов, распределительных и перерабатывающих систем) было делом всего народного хозяйства. Можем ли мы представить себе подобный научно-технический, инвестиционный и строительный проект такого масштаба в 1990-е годы или в «эпоху Путина»?
Второй вывод — отсутствие признаков кризиса в самой динамике добычи нефти, за исключением стабилизации добычи в 1984-1985 годы как реакции на начавшееся падение мировых цен на нефть. Но стабилизация — это не «распад экономики». Если бы в целом народное хозяйство СССР приближалось к коллапсу, внутреннее потребление нефти, а значит и ее добыча, были бы резко снижены.
Третий вывод заключается в том, что начало реального кризиса есть именно следствие реформ, что стало очевидным с 1991 года. Этого кризиса невозможно было не видеть, но никакой связи с советской экономикой он уже не имеет. Он порожден политической катастрофой, которая ударила по хозяйству.
То же самое можно сказать и о другой системообразующей отрасли советской и российской экономики — производстве электрической энергии. Его динамика представлена на рис. 15. Она также не содержит никаких признаков кризиса в дореформенный период и обнаруживает явный резкий спад в 1991 году.
Важным индикатором состояния экономики служит и производство цемента как важнейшего условия для строительства (рис. 16). В его динамике наблюдаются небольшие колебания в 1979-1983 годы, но признаком тяжелого кризиса они служить никак не могут. И здесь кризисом надо считать резкий глубокий спад производства, начиная с 1990 года.
Что такое настоящий кризис, хорошо видно из динамики производства тракторов — массовой машины, обеспечить которой народное хозяйство такой страны, как СССР, может только отечественное производство. Его динамика представлена на рис. 17.
Можно было бы привести множество других показателей производства ключевых для всего хозяйства материалов и изделий — стали и удобрений, тканей и молока и пр. Все они имеют динамику производства, сходную с приведенными выше. Небольшие (два-три года) задержки роста связаны с технологическим перевооружением или с управленческими реорганизациями, но не могут служить симптомами общего кризиса.
Рис. 15. Производство электроэнергии в СССР и СНГ, млрд кВтч
Рис. 16. Производство цемента в СССР и СНГ, млн т (Латвия, Литва и Эстония в 1990 г. производили 3,5% от объема производства цемента в СССР. При составлении графика производства цемента в СНГ мы этой величиной пренебрегаем.)
Здесь надо рассмотреть важную побочную ветвь обсуждаемого мифа. Она стала жить собственной жизнью и приобрела актуальность в последнее время, уже в связи с нынешним финансовым кризисом. Суть ее — в утверждении, будто «экономика СССР развалилась» потому, что она жила за счет экспорта нефти. Этот вторичный миф воспринят с таким доверием, что остается только поражаться. Более того, он даже углубляется в историю.
Вот, Президент Д.А. Медведев недавно сделал заявление общего порядка: «Двадцать лет бурных преобразований так и не избавили нашу страну от унизительной сырьевой зависимости».
Он представляет дело так, будто все двадцать лет реформ Россия шаг за шагом преодолевала «сырьевую зависимость», характерную для советского хозяйства, но до конца так и не преодолела. Это — неверное определение вектора процесса. В действительности нынешнее «примитивное сырьевое хозяйство» — не наследие прошлого, а именно продукт реформы, результат деиндустриализации советского хозяйства.