Кровь баронов
Шрифт:
Видя погибель и зная, что напрасно было бы ожидать от Иеклейна пощады, граф и графиня молчали.
Только Маргарита, державшая Людвига за руку, крепко обняла его.
— Разлучите их! — вскричал Иеклейн. — Казнь графини еще не наступила… Я постараюсь утешить ее во вдовстве… и сегодня же вечером… Смотрите, граф, это ведь свадебный бал; хорошенько поскачите в честь новобрачных.
— Негодяй! — вскричал Гельфенштейн. — Ты будешь жестоко наказан!
Иеклейн отвечал проклятиями.
— Ну, ступай, танцуй, — кричал он, — танцуй! А вы, благородная графиня, пожалуйте ко мне, отсюда лучше виден бал!
Музыкант по имени Мельхиор Нонненмахер настроил свою скрипку и заиграл какой-то танец. Крестьяне расступились и впустили его в середину и тотчас сомкнулись, чтобы принять графа, который в нескольких шагах следовал за ними.
Гельфенштейн, простившись с женой, которую уводили, направлялся к страшному ряду копий, как вдруг несколько человек, едва переводя дух, подоспели к нему и окружили его.
— Это мои пленники, — закричал Иеклейн, бросаясь к пришедшим и узнав в них ландскнехтов Флориана и воинов Георга Мецлера.
— Они наши общие, — отвечал Мецлер, подбегая. — К чему эти бесполезные убийства? Ты позоришь наше дело и топишь его в крови.
— Я делаю, что хочу, — ответил разъяренный Иеклейн. — По какому праву ты командуешь мной? — Ты имеешь такую же власть здесь, как и я… Командуй своими людьми, а меня оставь. Не тронь моих пленников, иначе, ей Богу…
— Опусти оружие, Иеклейн! — раздался громкий голос, заставивший бекингенского трактирщика вздрогнуть. — Если ты с Мецлером равен, то я, по крайней мере, имею право командовать… Опусти оружие, говорю тебе.
Видя, что возможность мщения ускользает, Иеклейн, как дикий зверь бросился на солдат, окружавших Гельфенштейна, и благодаря своей силе очутился подле графа. Но прежде, чем он успел нанести ему удар, Флориан Гейер схватил его за руку.
Однако все до того боялись баснословной силы и жестокости Иеклейна, что большая часть крестьян отступили от противников. Один Мецлер подошел помочь Флориану, но последний просил его присмотреть за пленниками.
Иеклейн в бешенстве обнажил свой длинный меч и приказал своим людям окружить себя.
Некоторые из них прибежали: во главе их был Франц Ибель и Массенбах, фанатичный проповедник, всюду сопровождавший шайку Иеклейна.
Ландскнехты Флориана и большая часть солдат Мецлера окружили Флориана.
Последний всеми силами старался отклонить кровопролитие, но Иеклейн не хотел ничего слушать. Массенбах с обнаженной головой стоял посреди крестьян и возбуждал их сильными метафорами и библейскими текстами: бить сынов Ваала и изменников, которые их защищают.
Видя, что граф и графиня уходят с Георгом Мецлером, Иеклейн вне себя от ярости нанес такой удар Флориану в голову, что неминуемо рассек бы ее пополам, если бы не крепость шлема. Однако удар был так силен, что Флориан покачнулся. Иеклейн хотел повторить удар, но Кернер бросился между ними, а Зарнен остановил Франца, который с ножом в руке изменнически подкрадывался к Флориану.
— Стойте, — громовым голосом закричал Флориан… — Ни за что, хотя бы мне погибнуть, я не допущу, чтобы братья убивали друг друга… Это моя частная ссора с Иеклейном, и другим нечего мешаться в нее!
— Он прав! — сказал Иеклейн. — Все назад!
Друзья Флориана отступили, крестьяне Иеклейна последовали их примеру.
Зарнен был едва по плечо Францу Ибелю, но вдвое сильнее его, и не допускал его помогать Иеклейну. Хладнокровие рыцаря, его умение владеть оружие, давало ему перевес над силой Иеклейна. Оружие последнего было слишком длинно и тяжело, и им было труднее владеть, чем мечом рыцаря; тем не менее удары градом сыпались на Флориана, но тот ловко отражал или избегал их, тогда как его удары все попадали в трактирщика, который ничего не видел от ярости и только рубил с плеча. Шлем Рорбаха был скоро разбит. Последний удар обнажил голову Иеклейна, который повалился, как бык под дубиной мясника.
— Хозяин! Хозяин! — закричал Франц, бросаясь к трактирщику.
— Стой здесь, поганая красная рожа, — сказал Зарнен, подставляя Ибелю ногу. Тот упал.
Они схватились и боролись, лежа на земле. Зарнен, слегка раненный Ибелем, заколол его кинжалом. Флориан, опустив меч, дал Иеклейну подняться.
— Иеклейн, — сказал он трактирщику, все еще отуманенному сильным ударом и мрачно вытиравшему кровь, которая текла по его лицу. — Я не хочу твой смерти. Хотя ты много повредил святому делу свободы, но я не могу забыть, что ты мужественно сражался за нее и можешь оказать ей еще много услуг… Забудем все, что случилось в последние дни. Многочисленная армия поднимается на нас, как показывают пленники. Нам нужно соединить наши силы, чтобы встретить армию Трузехса. Я не скажу вам, что мы будем друзьями, Иеклейн, но соединимся для блага наших братьев… Ты согласен?
Иеклейн бросил на него суровый взгляд и ничего не ответил.
Отерев свой меч, он вложил его в ножны и молча удалился.
Флориан пошел к Мецлеру, который с другими начальниками собрал военный совет.
Большинство было возмущено убийствами, совершенными без их ведома.
Кроме отвращения, которое внушало им бесполезное кровопролитие, они понимали, что эти злодеяния вредят их партии. Действительно, мелкое дворянство и горожане, сочувствовавшие восстанию, изменили взгляды на него после злодеяний, совершенных шайками Иеклейна и других, ему подобных.
Те, которые сначала хотели присоединиться к их партии, теперь отказывались от них, как от злодеев и грабителей. Таким образом, Венделин Гиплер, Георг Мецлер, самые искусные и умеренные начальники, решились без выкупа отослать пленников, которые избежали смерти.
Ничего прибавлять, что Флориан разделял их намерение.
В числе этих пленников находился сенешаль граф Георг Мансбург, личный враг Гейера. Впрочем, ему не пришлось воспользоваться великодушием Флориана, потому что через несколько дней он умер от ран.
Когда военный совет разошелся, Флориан отправился к графу и графине Гельфенштейн, которых он оставил в городском доме под защитой своих ландскнехтов.
Зная непостоянство толпы и опасаясь какого-нибудь возмущения, он уговорил своих друзей как можно скорее ехать в Штутгарт. Рана графа не позволяла ему ничего делать, и Флориан принял на себя все путевые хлопоты.
Когда Гельфенштейн с Маргаритой готовы были отправиться в путь под прикрытием ландскнехтов, Флориан пришел проститься с ними.