Кровь Данов. Книга 2 из цикла «Хозяин Гор»
Шрифт:
И тарелки пустые, недаром мальчишка на площади кричал маме, что в парадную дверь гости сегодня косяком идут. По-видимому, моих соседей привели совсем незадолго до меня.
«Интересно, а по-имперски они понимают?», – подумал я и придвинул блюдо с какой-то вкуснятиной в хрустящем кляре, что уже успел попробовать, поближе к соседям.
– Угощайтесь, чего на пиру голодными сидеть?
– Спасибо! – обрадованного ответил на отличном имперском плотный мальчишка рядом со мной. Схватив гигантскую двузубую вилку, он покидал шарики себе на тарелку. Закинув угощение в рот, он быстро
– Вкусно! Налетайте, парни. – И поставил блюдо дальше перед своими приятелями.
– Совершенно верно, мой юный друг! – раздался вдруг голос Сивена Гриса и все притихли. – Это очень вкусно. Эти шарики из белорыбицы, которую выращивают в прудах и кормят два раза в день отборной пшеницей. Перед жаркой вымачивают в молоке, потом мелко рубят и добавляют муки и куриных яиц.
Мой сосед от такого неожиданного повышенного внимания первого лица поперхнулся, покраснел и вытаращил глаза. Я собрался хлопнуть его по спине, но он сделал усилие, проглотил то, что встало у него поперек горла, и шумно задышал.
Потом вскочил и поклонился.
– Спасибо, Сиятельнейший.
– Сиди, сиди, – замахал зажатой вилкой в руке Сивен. – Не чинись. Рекомендую попробовать щупальца вот того чудесного осьминога. Когда ты польешь их соусом из вот того кувшинчика, они затанцуют у тебя в тарелке!
Мальчишка в ужасе посмотрел на желеобразные куски осьминога с присосками. Кажется, я стал о чем-то догадываться. Похоже, крючок здесь закинули на меня, и главная рыба за этим столом – вовсе не гигантский осетр, усыпанный гранатовыми зернами, что лежал неподалеку, а я. Хорошо у Наместника информация налажена!
– Милый, – вступилась за беднягу Элса, погладив мужа по руке. – Живых осьминогов не каждый взрослый мужчина отваживается есть, а ты насел на нашего маленького гостя. – Элса вновь чарующе улыбнулась моему соседу и сказала. – Попробуй жареной трески. Или тушеной камбалы с сельдереем.
«Да уж, Элса. А вначале ты так мне понравилась», – подумал я и с хрустом отломил клешню от огромного омара напротив меня. И как я сразу не заметил, что за блюда стоят вокруг меня?
– Мама! – громко зашептала Наула, сидящая рядом с мамой. Так громко зашептала, что даже нам стало слышно. – Я слышала, горцы рыбу не едят!
Теперь у меня не было сомнений, что мне нарочно устроили такой «рыбный стол», а весь разговор отрепетирован. От Наулы я такого не ожидал! Предательница! Может, и рядом с домом она оказалась не случайно, и наше знакомство тоже было отрепетировано? Хотя, вряд ли. Нельзя предугадать, что мои охранники оставят меня одного.
– Не волнуйтесь, – махнул я клешней краба. – Мне можно рыбу. Мне перед отъездом разрешили.
«А вы как думали? Выкусите».
Я громко высосал нежное мясо из-под панциря.
Вся семья Наместника внимательно рассматривала меня, как энтомолог новую бабочку, приколотую булавкой. Пристально смотрел на меня и рыжебородый крепкий мужчина с широкими плечами. Он сидел по правую руку Наместника. В его глазах я увидел злость и гнев. С чувством собственного превосходства смотрели на меня сидящие рядом с мужчиной сыновья, мои сегодняшние противники: один с фингалом под
Представив, как нелепо мы втроем выглядим на этом странном пиру, – я со своим отбитым красным ухом, они с фингалами, – я чуть не расхохотался. Но что-то меня удержало. Может быть, серьезный взгляд Алиаса Фугга? Или холодный прищур незнакомого мужчины с длинными темными волосами, который сидел с краю?
Прятки мои не удались от слова совсем. Слишком много глаз для одного маленького мальчика, желающего остаться неприметным. Притихшие разговоры, вновь оживились, зажурчало вино, и пир веселым колобком покатился дальше. Я же посматривал на задумчивого Алиаса Фугга и думал.
Суровый дядька Остах так расчувствовался, когда очутился в местах своей юности, что в порыве искренности признался, как я напоминаю ему Эндира. А кого же видит перед собой Алиас Муха, которого впервые переступивший порог Имения Эндир избил и унизил? Невинен ли я перед ним? Может, он лелеет месть? Мечтает меня убить?
Я по-новому посмотрел вокруг. Я пытаюсь укрыться под маской десятилетнего мальчика, но кого видят во мне окружающие? Для меня здесь все ново: люди, стены, запахи, дома, звуки, деревья. Но все это место пропитано памятью о моем неординарном предке, везде здесь следы Эндира, припорошенные пылью десятилетий и невидимые для меня.
Я так глубоко задумался, что не заметил, как прошел пир. Что-то жевал, что-то пил. Когда все стали расходится, я вышел вместе со своими соседями-сверстниками. Даже не познакомился! На улице стемнело. Стрекотали цикады и бросались в огонь мотыльки. Вечерняя прохлада сменила удушающий дневной зной. Меня вдруг схватила за плечо чья-то рука. Я отшатнулся в испуге.
– Как прошло, Ули? Как ты? – заглядывая мне в глаза, обеспокоенно спросил на дорча Остах. За его спиной маячили фигуры братьев.
– Плохо! – обессиленно прошептал я. – Все очень плохо, Остах. Наместник такой умной скотиной оказался!
Остах пожал плечами.
– Наместники другими не бывают, Оли. Это ты Векса не видел, мир его праху!
Глава 4.
Хоар. Дорчариан, Ойдетта.
Стоило вернуться в Ойдетту, как все вновь пошло кувырком. Воистину, беспутное село. Столько лет сидели в своем медвежьем углу, молились Высокому Небу, развешивали мертвецов на деревьях… Просидели бы еще пару сотен лет, носу не казали… Хоар зло сплюнул на землю. Какой хромой клибб дернул их именно в тот день проезжать мимо!
Повозку Хродвига завезли во двор старосты, где уже хлопотала его пугливая жена с домочадцами, готовясь к пиру. У доброй новости не ноги – крылья. Через ворота, распахнутые настежь, туда-сюда носились односельчане с разносолами. Вновь вдоль улицы составляли столы. Можно было и не убирать. Но если над вчерашним застольем витали хмурые взгляды и тревожные шепотки, то теперь над Ойдеттой разносился людской шум, прибаутки, веселые напевы, стук молотков. Не отставали от людей животные: квохтали куры, гоготали гуси, истошно визжал поросенок, для которого наточили нож, брехали дворовые псы, ошалевшие от столпотворения.