Кровь и крест
Шрифт:
Досидевшись в корчме до сумерек, Курт встал, пошатываясь, расплатился и направился к дому Одри. Её дом стоял неподалёку, но надо было пройтись по дороге в направлении Мюльхаузена и свернуть направо. Курт плотно запахнул плащ, под ним с левой стороны висел небольшой арбалет, и он предусмотрительно держал оружие наготове.
«Место оживлённое и хорошо просматривается, здесь вервольф не нападёт, скорее всего, он выждет до темноты и попытается забраться в дом – так вернее…» – размышлял он по дороге.
Войдя в дом Одри, Курт приказал своим сподручным установить охотничий капкан около двери, а самим затаиться.
Затем он нарочито громко приказал Одри:
– Налей-ка мне вина!
Одри послушно наполнила чашу и поставила на стол. На самом деле в плетёной бутыли был виноградный сок. Майордом махнул пару чаш и запел песенку о красавице, которая не дождалась своего жениха с войны и умерла от тоски.
Нагорланившись вволю, Курт обнял Одри и увлёк её на ложе. Настал ответственный момент, «охотник на вервольфа» прислушивался к каждому шороху и как бывший егерь был преисполнен уверенности: чудовище следило за ним на протяжении всей дороги от корчмы до дома Одри и теперь притаилось под окном.
Курт подмигнул Одри и раскатисто захрапел.
Время шло… Неожиданно задвижка на двери открылась…
Одри, не помня себя от страха, притаилась под одеялом. Курт взвёл арбалет и нацелил его прямо на дверь, готовый в любой момент нажать на спусковой крючок.
И вот дверь, слегка скрипнув, отворилась. Нечто проникло в дом… И почти сразу же раздался душераздирающий вопль – вервольф попал ногой прямо в медвежий капкан. Тотчас же, словно из воздуха, появились сподручные Курта и ловко накинули сеть на свою добычу. Вервольф взревел, тщетно пытаясь выбраться из капкана и сети.
Сподручные Курта держали арбалеты наготове, помня о приказе фрайграфа: взять вервольфа только живым. Курт зажёг факел, дабы получше рассмотреть добычу. Он увидел нечто, облачённое в волчью шкуру, беспомощно барахтавшееся в сети; из ноги, зажатой в капкане, текла кровь.
– Так, так! Всё-таки медвежий капкан – отличное средство от вервольфов, получше всяких там серебряных наконечников для стрел! – высказался Курт, осматривая добычу. – Ну что, сам заговоришь или тебе помочь? – он приставил арбалет к голове вервольфа, из-под шкуры появилось человеческое лицо, искажённое болью.
Курт надрезал сеть кинжалом.
– Какой талант загублен, прямо шпильман! Нет, чтобы рассказывать сказки и жить, чем Бог пошлёт!
Курт высвободил голову добычи и стянул с неё волчью меховую маску.
– Ба! Ну, кто бы мог подумать! Дитрих! Вот это встреча! Вот фрайграф обрадуется!
Сподручные майордома также удивились: перед ними корчился от боли егерь Дитрих, он же – вервольф.
– Стало быть, Дитрих, мало тебе зверья в угодьях фрайграфа, ты решил ещё и на людей поохотиться! Конечно, у лесных обитателей нет толстых кошельков!
Дитрих молчал, лишь гримаса боли искажала его лицо.
– Что, больно? – поинтересовался Курт. – Сейчас тебе будет ещё больнее, – Курт приставил арбалет к чреслам Дитриха.
– Не-е-е-т!!! Господин майордом! Пощадите меня! Я сделаю всё, что пожелаете!
– Так уж и всё?! Какая сговорчивость! – Курт обернулся к своим сподручным, те дружно засмеялись. – Сделаешь, никуда не денешься! А скажи мне, Дитрих, чем ты терзал свои жертвы?
Дитрих пошевелил правой рукой, пытаясь продеть её через дырку в сети.
– Вот так приспособление! Что это? – удивился Курт.
Показались длинные металлические пальцы, а вернее сказать когти, вылезавшие из кольчужной рукавицы. Курт такого никогда не видел, но слышал о подобных охотничьих перчатках, предназначенных для захвата крупного и среднего зверя. В угоду господину на потеху выпускали медведя, и отчаянный храбрец боролся с ним вот в таких перчатках без оружия, но их уже давно не использовали, популярность подобных развлечений канула в Лету.
– Где ты нашёл перчатку? – поинтересовался Курт.
– В старом охотничьем доме, где я жил. Должно быть, её бросили много лет назад за ненадобностью. Нашёл перчатку, примерил, а дальше – сами знаете.
Дитрих солгал. Он не стал рассказывать Курту и его людям, что у него была связь с некой Тиной из селения Фирфайх, и эта самая девушка принесла ему перчатку как бы в шутку. Примерила ему на руку тоже как бы невзначай, а затем и предложила свой план. Богатство – вот к чему стремилась Тина, богатство любым путём. Дитрих был настолько увлечён красавицей, что не стал её выдавать. Затем по её же наущению он сошёлся с Греттой, прислужницей из корчмы, втянув девушку в свои тёмные дела.
– Что и говорить, умён! – презрительно бросил Курт. – А с Греттой ты давно крутишь?
Дитрих сник, сидя на полу, схватившись за ногу и поскуливая от боли.
– Твоё молчание я принимаю как подтверждение своей догадке – Гретта докладывала тебе обо всём, что происходит в корчме, а ты делился с ней добычей. Так ведь?
Дитрих кивнул.
Ирма и Хаген решили написать подмётное письмо и подбросить его отцу Конраду, воспользовавшись его пребыванием в замке.
– Пиши ты, – сказала Ирма, – я неграмотная.
Хаген развернул небольшой лист пергамента:
– Говори, что писать, – он обмакнул гусиное перо в чернила.
Ирма ненадолго задумалась и продиктовала:
«Считаю своим христианским долгом сообщить вам, что фрайшефен Эрик фон Брюгенвальд покровительствует мюльхаузенскому вервольфу, иначе объяснить безнаказанные действия в его подвластных владениях нельзя».
– Дальше, – Хаген опять обмакнул перо в чернила и приготовился писать.