Кровь и память
Шрифт:
Толстяк вздохнул, а его серые глаза лукаво блеснули.
— Это верно. Тебе все правильно рассказали.
— Так вы не откажете мне? — уточнил Финч.
— Не откажу, если у тебя найдется монетка, чтобы заплатить за переправу. Я мог бы, конечно, отговорить тебя от похода в те края, юноша. Ты слишком молод для таких приключений.
— Я ищу одного человека, — ответил Финч.
— Того, которого ты потерял?
Мальчик кивнул. Это был честный ответ, а лгать он не любил. Ответить, не прибегая к помощи слов, было гораздо легче.
— Твой
— Возможно.
— Сколько тебе лет?
— Уже много.
Было очевидно, что лодочник ему не поверил.
— Ты понимаешь, паренек, насколько опасно это место?
— Понимаю. Но со мной мой пес, он не даст меня в обиду.
Толстяк добродушно рассмеялся.
— Замечательно! Присаживайся поближе к огню, мальчик! Я сейчас принесу книгу.
Финч послушно сел к огню, наслаждаясь блаженным теплом.
— Вы здесь один живете? — спросил он хозяина, перебиравшего что-то в массивном сундуке.
— Один. Всю жизнь живу один.
— У вас нет семьи?
— Нет. Я вырос у подножия гор, — задумчиво ответил хозяин, роясь в книгах и одежде. — Странствующий монах научил меня грамоте. А когда убедился в том, что я кое-что усвоил, ушел дальше.
— Сколько же лет вы держите здесь переправу?
— Я всегда был лодочником, сколько себя помню. Ага, вот и она! — произнес толстяк, стряхивая пыль с толстой черной книги, которую извлек с самого дна сундука, а затем положил на стол. — Могу я предложить тебе миску похлебки, дитя мое? У меня еды хватит на всех.
Финч смущенно улыбнулся.
— Спасибо, сударь. Не откажусь.
Интересно, а вдруг он задумал отравить меня, мелькнула в голове мысль. Может, этот дружелюбный на вид толстяк потчует отравленной похлебкой всех незваных гостей?
— А ты почтителен, сынок. Возьми-ка себе миску вон с той полки. Наливай похлебку, а я тем временем поищу нужное место в книге.
Похлебка оказалась простой, сваренной из овощей и без мяса. Тем не менее она пришлась по вкусу Финчу и оказалась вовсе не отравленной. Он наполнил ею неглубокую миску и сел за расшатанный, грубо сколоченный стол.
— Хлеба хочешь? — спросил, не глядя на гостя, хозяин.
— Нет, похлебки достаточно.
— Как хочешь, парень, — ответил лодочник и, прочистив горло, заговорил, не сводя с Финча строгого взгляда.
— Должен сообщить тебе, что Закон Глухомани был установлен более двух столетий назад. Его придерживаются и Моргравия, и Бриавель. Все подданные этих государств имеют доступ к Темной реке, однако никогда и никто не отправлялся туда ради поиска и спасения пропавших. Эти люди всегда считались погибшими. Тебе понятно?
Финч оторвал взгляд от миски и нахмурил брови.
— Понимаю, сударь, но если никто никогда не возвращался из Глухомани, то зачем вам лодки? И на вид они далеко не новые.
— А ты не глуп, мальчик. Как твое имя?
Ничего страшного не случится, если я назову свое настоящее имя. Селимус вряд ли станет искать меня здесь.
— Меня зовут Финч.
— Рад познакомиться с тобой, Финч, —
Глаза Финча расширились от удивления.
— Волшебство! — почтительно произнес он.
— Ничего не стану говорить на этот счет, — ответил лодочник. — Моя работа состоит в том, чтобы записывать имена тех, кто отплывает от моего берега и платит за лодку.
— Налог на смерть, — задумчиво проговорил Финч, проглотив последнюю ложку похлебки.
— Вряд ли. Это, скорее, традиция такая. Денег на этом не заработаешь. Последний, кто решился переплыть Темную реку, оставил здесь свое имя боле двух десятков лет, а может, и четверть столетия назад, если мне не изменяет память. Это была женщина, и ты заплатишь мне столько же, сколько и она.
Финч задумался об отважной женщине, рискнувшей в одиночку покорить Глухомань.
— Что же или кого она искала?
Самм склонил голову набок и задумался.
— Мне никогда об этом не рассказывают. Ты ведь тоже ничего не сказал. Она была красивой, насколько мне помнится. Как жаль, что я больше не увидел ее. Жаль, что она погибла. Я тогда охрип, пытаясь отговорить ее. Ни на какие уговоры она так и не поддалась.
— Наверное, ей очень нужно было попасть на тот берег.
— Возможно, тому виной была несчастная любовь.
— Что же случилось?
— Прекрасная дама, разумеется, не вернулась, — печально вздохнул Самм. — Вернулась лишь лодка. Да, звали ее Эмил, да-да, верно. Никогда раньше не слышал такого имени. Волосы у нее были черные, как вода этой реки, а кожа белая, как молоко.
Финчу стало нехорошо.
— Вы сказали Эмил?
Лодочник утвердительно кивнул.
— Да, именно так ее звали. Странное имя, верно? А почему ты спрашиваешь?
— Просто так, — поспешил отвести возможные подозрения мальчик. На него накатила волна легкого головокружения. Эмил — это же имя матери Миррен. Вполне возможно, что это совпадение, но имя не очень-то распространенное. Такое услышишь нечасто. — Она была из Моргравии? — спросил Финч, стараясь, чтобы его вопрос прозвучал как можно более небрежно, и отложил ложку в сторону.
— Э-э-э… да, как будто из Перлиса.
Значит, все-таки не совпадение. Мать Миррен была родом именно из Перлиса. Ее дочери ко времени казни исполнилось восемнадцать. Случилось это шесть лет назад. Нет, слишком уж много тут всяких совпадений. Получается, что по меньшей мере одному человеку удалось вернуться из Глухомани, и этот кто-то — Эмил. Она вернулась и произвела на свет дочь. В таком случае у него есть надежда на успешное возвращение.
— Что-то не так, паренек?
— Нет, все в порядке. У вас превосходная похлебка, сударь. Меня так и подмывает попросить добавки, — честно признался Финч. — Но я уже наелся, большое вам спасибо.