Кровь и туман
Шрифт:
На сегодня и на все следующие дни в течение неопределённого срока. Именно таким было условие Антона, когда я, по совету Бена, решила подойти к нему с просьбой о дополнительных занятиях. Конечно, сначала Антон был удивлён. Он не понимал, зачем кому-то, кто чуть меньше года был оперативником, тренировки с начального уровня, и мне пришлось соврать про травму в колене, в которую, на мою удачу, Антон поверил сразу.
– Поэтому ты так плохо сдала полосу препятствий, – кивнул он понимающе.
Это задело бы меня, не будь правдой. Пришлось завираться дальше, объясняя своё нахождение
Антон поверил и в это, а ещё решил освободить меня от общих занятий, за что я была особенно ему благодарна.
– Отпросилась? – переспрашивает Лена. Глядит на меня, затем на Ваню. – У вас есть какие-то планы на сегодня?
– Нет, – отвечает Ваня, пожимая плечами.
Я молчу, так как понимаю, что хотя вопрос был адресован нам обоим, моего ответа никто на самом деле не ждёт.
– Вот и отлично, – вмиг повеселев, говорит Лена. – Потому что у нас с тобой сегодня весь вечер распланирован.
Она достаёт из кармашка лабораторного халата какие-то бумажки. Приглядевшись, я различаю в них два билета в кино и ещё какие-то цветные флаеры.
– Мы что-то отмечаем? – Ваня выглядит растерянным. – Я не мог пропустить праздник, у меня всё записано!
– Нет, – отвечает Лена, но Ваня её уже не слушает.
Подскакивает, перерывает книги на столе в поисках одной определённой. Когда находит её, открывает на заложенном голубой бархатной закладкой развороте. Любая компания, производящая органайзеры и записные книжки, умерла бы от зависти, если бы им в руки попал обычный блокнот, умело переделанный Ваней в свой личный ежедневник.
– Никаких праздников, – бубнит Ваня, лихорадочно перелистывая страницы.
– Так и есть, дурилка, я же сказала. – Лена быстро выхватывает ежедневник из Ваниных рук. – Просто у нас свидание, только и всего.
– А, – протягивает Ваня. Я жду, затаив дыхание. Три, два, один . И до него наконец доходит: – С-свид-дание? – впервые вижу, чтобы Ваня заикался.
– Да, – смеясь, подтверждает Лена. – Пойдём.
Она суёт ежедневник в тот же карман, из которого чуть раньше вытащила билеты, и протягивает освободившуюся руку Ване. Он хватается за неё, и тогда Лена тянет его за собой в сторону выхода из лаборатории. Я провожаю их взглядом. Напоследок мы с Ваней успеваем кивнуть друг другу.
Он словно говорит мне: “Ты это видела?”.
А я отвечаю: “Ага. Поздравляю”.
И нисколечко не лукавлю, потому что невероятно рада видеть Ваню таким счастливым.
Больше мне в лаборатории хранителей делать нечего. С небольшой задержкой, я покидаю комнату вслед за ребятами, попутно бросив взгляд на часы на стене. Шиго обещала привести своего отца к двум часам. Осталось десять минут, и я решаю лениво прогуляться до медкорпуса, раз уж всё равно других дел у меня нет. Заодно и обдумаю предстоящую встречу.
Эдзе… Я всё ещё не понимаю, как мне к нему относится. В том, что сделал Христоф, есть и его вина, но, в то же время, если бы не его помощь нам, всё могло обернуться куда печальней. Бен Эдзе не любит. Шиго – не доверяет, несмотря на их родственные связи.
Надо будет расспросить Артура, как они вообще умудрились подружиться…
Я прохожу через общую комнату миротворцев, где привыкшие к сквозному движению до медкорпуса стражи не обращают на меня внимания, и, преодолевая крошечный коридорчик, оказываюсь в медкорпусе. Как и всегда, тут страшно пахнет лекарствами и септиками, а ещё, что более необычно, из непостоянных пациентов и сотрудников здесь только двое.
И они оба мне знакомы.
– Что случилось? – спрашиваю я удивлённо.
Бен сидит на одной из кушеток. Напротив него, согнувшись, стоит Полина. В одной её руке баночка с лекарством, в другой – вата. Подходя ближе, я вижу, что она обрабатывает ссадины на костяшках пальцев Бена. Рассечённый уголок губ и синяк на лбу уже переливаются цветом лечебной жидкости.
– И тебе привет, – говорит Бен.
Сначала он мне улыбается, потом сразу морщится от боли. Касается кончиком языка пораненного уголка и тут же отплёвывается, когда случайно пробует на вкус жидкость для обработки.
– Кто тебя так разукрасил?
– Эти царапины? – Бен опускает взгляд на свою руку в ладони Полины. – Ерунда. Видела бы ты второго!
– А кто второй?
– Кали, – за Бена отвечает Полина. – Не знаю, какая кошка между ними пробежала, но Марья сказала, они так крепко друг в друга вцепились, что чтобы оттащить их по разным углам, пришлось задействовать не только куратора, но и троих защитников.
Я оглядываюсь по сторонам.
– А где сам Кали?
– Остался в тренировочном зале, туда к нему спустился Даня. В одном помещении их сейчас держать опасно… Андрей! – стонет Полина устало. – Прошу тебя, не дёргайся! Если хоть капля попадёт тебе на одежду, её придётся выкинуть, потому что я это не отстираю!
Бен ёрзает на месте точно ребёнок. Я прохожу чуть дальше, останавливаюсь у Нины. С каждым днём ей становится хуже. Не намного. Не так, чтобы разница была видно невооружённым взглядом. Но я не была у неё предыдущие дни и сейчас с уверенностью могу сказать, что выглядеть она стала болезненнее.
– И всё-таки, – тяжело вздыхая, спрашивает Полина за моей спиной. – Что вы умудрились не поделить? За что ты его?
– Профилактики ради, – отвечает Бен. – Чтобы не зазнавался.
– Мальчишки! – вздыхает Полина.
Я оборачиваюсь на них через плечо. Улыбка задерживается на Полининых губах до самого конца, даже когда она заканчивает с ладонью Бена и запечатлевает лёгкий поцелуй на его костяшках. Это определённо не то, чему мне бы хотелось быть свидетельницей, и Бен, похоже, это понимает: ловя мой взгляд, он с виноватым видом пожимает плечами.